Тогда точно не скрыть произошедшего!
И простая по всей сути мысль успокоила её. ─ Ну и что? Так ведь это произойдет потом, а не сейчас. Вот тогда и видно будет, как следует выкручиваться. Можно сказать, что сама. И не сейчас!
Накинув на неё одежду и одевшись сами, они с помощью вызванных монашек дотащили Смарагду до кельи Саломии и положили на тахту.
Смарагда окончательно очнулась в келье Саломии: сильно болела голова, жгуче – щекотно беспокоило что-то внизу живота. Сухие губы прошептали. ─ Пить!
─ Очнулася, Смарахдушка! ─ Саломия, приставляя к её рту целый стакан самогона, внимательно смотрела в её глаза. ─ Помнит ли то, что произошло?
И, видя ничего не понимающие глаза послушницы, на всякий случай снова начала излагать легенду, сложенную Фелицатой. ─ Ты чо, не знашь? Ить ухорела ты в бане-то, перепарилася! Низом живота ударилася! Ну, как же ты так? Хорошо, мы рядом были. В воду тебя отташшили! Отходили едва – едва.
Всё это Саломия говорила ей, пока та, захлебываясь, пила крепкий самогон, который для неё налила Фелицата. А сейчас сама с надеждой смотрела на лицо и мимику послушницы в поисках ответа. ─ Ну, говори же, веришь ты аль нет? Вот, сволочи, казачьё! Заварили кашу, а я расхлебывай!
И, увидев сомнение на лице Смарагды, выплеснула. ─ А казаков тех, которые тебя схватили, есаул в кровь испорол!
И Смарагда вдруг вспомнила. ─ Казак. Штаны. Столб. Огонь и жара. Ведьмы. Вода. И ей хорошо!
И прохрипела сухими губами. ─ Да-а-а. В бане. Жарко. Пить!
Веки её вдруг налились свинцом, всё тело, руки, ноги отяжелели. И Смарагда почувствовала, как в диком вихре снова погружается в тяжелый и глубокий сон. Она то кричала, то пыталась вскочить, то замирала, становясь белой, как полотно, и покрывалась холодным потом, то опять кричала, так, что сестры-монашки со страхом жались друг к другу и крестились.
Фелицата и Саломия, услышав «Да!» Смарагды, теперь уже открыто всем рассказали, как они спасали её от угара и перепаривания.
─ Вот, что, подружка! Ты присмотри–ка за ней хорошенько, дай ей отдохнуть несколько деньков. А я на днях к вам заеду. Тогда и решим, что с ней делать дальше. А про то, что было, забудь! ─ прощаясь, Фелицата все же тихо на ухо ей добавила. ─ А все же жаль, подружка, не удалась наша нынешняя банька!
И, лукаво усмехнувшись, подмигнула Саломии.
7.
Середина августа 1896 года, по пути к селу Малиновка Балашовского уезда.
Ночь застала Потифора и Марфу на берегу Хопра. Им осталось – то доехать всего верст пять-шесть до Балашовского моста, но осторожный Потифор своей ценностью решил не рисковать: он хорошо был осведомлен о местном ворье, особенно активно промышлявшем в темное время на этой дороге у моста. А потому, отпустив на привязь лошадку, разжег костер на берегу реки недалеко от телеги.
Марфа спала на телеге, то и дело дергаясь во сне и вскрикивая. Когда же она начала стонать, Потифор и вовсе всполошился. Он уже не раз и не два походил к ней с горящей