его тело превратилось в неслыханную боль. Хаген напрягся и закричал. Гончий обхватил его руками и сказал ему:
– Всё хорошо. Это всего лишь превращение.
Хаген впал в забытьё и затих. Священники мрачно посмотрели на гончего, который вдруг проявил участие в жизни этого охотника и произнесли:
– Может, вам уйти?
– Нет, я останусь. Превращение в гончего – это не превращение в охотника, и нередки случаи смерти при этом, а я могу ему помочь, если ситуация станет совсем опасной. Мало кто из охотников хочет стать гончим, и их можно понять.
– А почему мы должны интересоваться, хотят ли охотники стать гончими?
– Если подумать, вы должны интересоваться, хотят ли охотники становиться охотниками.
– Но, в таком случае, у церкви бы не было охотников, да и гончих тоже.
– Ах, эта вечная полемика! Но я всегда буду говорить, что ваши сжигания ведьм – это пускание пыли в глаза, а реальную работу выполняют охотники и гончие. И что получают взамен? Лишь подневольное положение и замечательную возможность быстро отправиться к праотцам. И это вы, христиане, несущие любовь и благоденствие! Вот, честное слово, глядишь на вас, и хочется сменить религию, где нет ни лицемерия, не показухи, ни вашего сладкого сиропа, приправленного ядом… Например, на ислам.
Видя, как передёрнулись инквизиторы, гончий усмехнулся.
– Постарайтесь, чтобы это еретическое высказывание, которое мы услышали, было последним или…
– И что вы мне сделаете? Вы даже с простым охотником не управитесь. И если бы не промывание мозгов и преданные вам люди, никто бы из охотников не стал бы вам служить, и вам бы самим пришлось воевать с колдунами и ведьмами. Кстати, смогли бы вы победить хоть одного колдуна, настоящего колдуна, который способен прикончить вас на подступе, а не тех несчастных девушек, у которых родинки оказались в неподходящем месте, а?
– Смогли!
– Да? А что тогда охотники делают? Лежат, бездельничают и думают, а не сразиться с какой-нибудь ведьмой.
Хаген задрожал и издал жалобный стон.
– Всё будет хорошо, просто твёрдо верь в это, – и стал что-то шептать на ухо. Хаген обмяк, на лбу блестел пот, и прилипло несколько мокрых прядей.
– Уходите, я больше не желаю вас видеть.
***
Хаген чувствовал себя так плохо, что ему казалось, что он умирает. И в тоже время чей-то голос говорил: всё будет хорошо. И Хаген верил.
– Зачем ты меня мучаешь? Почему не даёшь умереть? – и открыл глаза. Он увидел лицо, которое больше всего на свете не хотел бы видеть – того самого гончего.
– Зачем ты позволил мне стать гончим? Сам не знаешь, каково это?
– Знаю, знаю. Давай не будем обсуждать произошедшее – всё равно ничего не изменить, – низким, но приятным голосом ответил гончий.
– Ярмарка не закончилась?
– Закончилась. Зачем тебе?
– Жалко. Я хочу тому скомороху