животных? Да стоит им чуть напрячься – и они на свободе!
– У них особо прочные цепи?
– Нет, просто, когда слон ещё маленький, над ним проделывают такую вещь: привязывают слонёнка на прочной верёвке к палке. Слонёнок пытается вырваться, но все его попытки тщетны. И с ним это проделывают до тех пор, пока в мозгу слонёнка не утвердится, что сопротивляться бесполезно. И даже когда он вырастет большим и сильным, его можно будет спокойно приковать тонкой цепочкой – он даже не попытается сбежать.
Хаген подумал, к чему он всё это рассказывает. Неужели он намекает на охотников и гончих… Стоп. Сейчас не время об этом думать.
– Откуда ты так много знаешь?
– После долгих путешествий я решить навестить отчий дом. Мои родители уже умерли, но отец перед смертью успел завещать своё поместье моему брату, который родился после того, как меня выкрали. Сколько мне пришлось потратить усилий, чтобы доказать, что я его брат и что я не претендую на наследство, мне нужен только доступ к библиотеке!
Как человек, всю жизнь путешествовавший с одного места на другое, Хаген видел истинную цену тем вещам, за которые люди готовы рвать друг другу глотки. Он знал, что для жизни человека многого не требуется, и, если бы у него вдруг появилось наследство и другой претендент на него – он бы, не задумываясь, отдал бы права на наследство, да ещё бы удивлялся – нашёл из-за чего бросаться на него с кулаками. Хотя, если подумать, охотники обладали многими дарованиями, которые кажутся простому обывателю очень соблазнительными. Заставить слушаться, не встречая сопротивления, очень хорошее чутье, уникальная стойкость к тем невзгодам, которые простого человека могут свести в могилу. Только имея все эти дарования, ты не имеешь права наслаждаться жизнью, а как раз наоборот, заниматься чертовски опасной работой – охотой на колдунов.
Вот как раз сейчас не стоит думать про колдунов. «Про нечистого речь – нечистый навстречь» ещё никто не отменял. Как же Фабиану удавалось держать свои чувства в узде? У Хагена искривлённое поле и считать с него довольно трудно, а вот Фабиан не имел права проявлять свою неприязнь к колдуну – сразу засекут.
– Один эмир приказал своему мудрецу вылечить своего визиря, только-то визирь был горбат, одноглаз и вообще его только могила могла его исправить. Мудрец так и сказал, что не сможет его исцелить, на что эмир ответил, что ничего не знаю, вылечи мне его или не сносить тебе головы. Делать нечего, собрал мудрец родню визиря, а его самого накрыл простыней и говорит: я сейчас буду читать заклинания, но для того чтобы они подействовали, никто не должен думать об обезьяне. И началось – один глаза жмурит, другой головой трясёт, самому визирю обезьяна встала перед взором. И сказал мудрец: я же говорил – не думать об обезьяне! Раз ты так не желаешь выздороветь, то я ничем не могу помочь.
Хаген засмеялся.
– В самом деле, как не думать о том, о чём думать нежелательно?
– Если не хочешь думать об обезьяне – думай