конечно. Тем более что нас уже сейчас порой так хитро заливает, что это приводит к каким-то межнациональным, гражданским конфликтам, войнам. Этого не хотелось бы.
Как начать разговаривать? Вот это для меня более сложный вопрос. Потому что во вселенной этого сериала все-таки все придумано. Я там могу подкрутить что-то у одного героя, у другого, – чтобы они могли сойтись. А как сделать так, чтобы одни услышали других в нашей стране сейчас, я не знаю. Потому что они друг друга люто ненавидят. Просто одни хотят, чтобы других не было. А те, другие, – чтобы этих не было. Но так не получится. Самое ужасное, что так не получится. Потому что всегда эти действия будут провоцировать дальнейшую эскалацию конфликта. Я сейчас, может быть, как толстовец говорю: подставь правую щеку, потом левую…
Нет, вы замечательно говорите. Я с вами абсолютно солидарна.
Ничего хорошего же не будет. Если разгонять демонстрацию, то ничего хорошего не будет. Если выкидывать мэров из окна в прямом смысле, чтобы не со второго этажа они летели, а с 12-го, тоже ничего хорошего не будет. Все эти радикальные силовые методы меня пугают. У меня много знакомых есть, которые говорят, что только так и возможно. А я в это верить пока что отказываюсь. Не хочу.
У нас очень большая проблема. Мы не знаем, как себя вести, когда на нас не оказывается давление. Это очень хорошо было видно, например, во время нападения на нас Гитлера. Или в каких-нибудь более простых ситуациях. Если на нас давят, тогда мы поднимаемся, раскрываемся.
Да. «Вставай, страна огромная».
Вы замечали, как у нас футболист выбегает один на один с вратарем? Они не знают, что им делать. Потому что у них в этот момент полная свобода действий. То же самое и здесь. Действительно, когда мы свободны, когда на нас ничто не давит, мы не понимаем, как нам действовать. Мы пока не умеем этим пользоваться.
Я затрагиваю опасную тему. Я знаю, есть определенное мнение, что вообще нельзя давать свободу этому народу. Это многие политики озвучивают, и даже, по-моему, главный наш политик это озвучивает. Не готовы пока! Ну а пробовать надо все равно. И надо свободу прививать.
Если люди к свободе не готовы, это не значит, что надо порадоваться и сказать: «О, классно, мы теперь можем с ними делать, что захотим. Они не готовы. Как здорово! Зато мы готовы». Это может относиться и к людям, которые находятся в высоких эшелонах власти. Где угодно.
Вы затронули очень важную тему. Мне тоже кажется, что мы – и я не говорю сейчас о каком-то условном русском народе, который где-то обитает, я говорю о нас с вами, – готовы легко свою свободу отдать за какую-то идею, которую нам дадут в качестве оправдания. Будь это религиозная, политическая идея, не говоря уже о «священной войне». Толстой прекрасно это описал в «Войне и мире», как русский народ – вот эта «дубина народной войны» – победила несокрушимого Наполеона.
Мы не то что готовы отдать свободу – нам просто это намного проще, как это ни страшно звучит. Когда тебе задача ставится, ты хотя бы понимаешь, что дальше делать. Ты идешь и умираешь