становятся ни хуже, ни лучше. Они просто живут в таких обстоятельствах. Сила этих людей в том, что они могут жить в любых обстоятельствах. И, собственно, об этом я делал картину: о том, что они могут жить в любых обстоятельствах и сохранять человеческое во всех своих проявлениях. И в хороших, и в плохих.
Я бы мог роман написать про отношения между родственниками, которые существуют в деревне. Там все друг друга знают помногу десятков лет. А поскольку там нет анонимности, то нет и преступности. Она появляется, когда крестьянин попадает в город, и там все можно, что хочешь. А в любой деревне все знают, кто тать[12], кто гулящая женщина. Все избы открыты. И общественное мнение навязывает определенное поведение.
Вы знаете, что поразило многих критиков? Кажется, что такая картина должна производить впечатление «так жить нельзя». Но, когда смотришь фильм, понимаешь, что между летящей ракетой и жизнью этих людей нет глобального противоречия: они просто живут в разное время.
В разное время, в разных измерениях. И это очень типично для России в силу того, что в русском государстве у власти и народа очень мало связей. И если государство не старается втащить народ в настоящую общественную деятельность, то народ отлынивает.
Как устроены отношения между государством и крестьянином? Крестьянин говорит: «Ты меня не трогай и не вмешивайся в мое». А государство делает свое и говорит: «А ты не вмешивайся в мое». И это до сих пор существует.
Но для того, чтобы вернуть людей на землю, нужна инициатива. А этой инициативы у нас всегда было маловато. Антон Павлович Чехов говорил: «Если вы спросите, что нужно русскому человеку, я скажу: русскому человеку не хватает желания желать». Вот: «желания желать».
Д. З. Ютта Лампе, одна из величайших актрис не только Германии, но и всего мира, с которой вы работали в берлинском театре Шаубюне, как-то сказала, что она открыла себя как актрису благодаря вам. Она говорила, что вы обсуждали с ней не только спектакль, но говорили о ней самой, о ее жизни.
П. Ш. Обо всем. Но это не столько моя заслуга – это заслуга этого уникального института под названием Шаубюне[13], который мы все вместе основали в 1970 году. Это был коллективный театр с самоуправлением, возможно, единственный подобный театр за всю историю театрального искусства: все могли голосовать по всем вопросам – от финансов до организации кондиционирования. И это были дискуссии всех 44 человек, всех 44 художников, которые были единым целым: актеры, работники сцены, костюмеры, ассистенты, режиссеры, музыканты и так далее.
Это был общий процесс обучения, и именно об этом Ютта говорит. Мы выросли вместе, потому что мы все были очень молоды, мы вместе узнали, что такое театр.
Она также сказала, что вы поехали в Россию перед тем, как начать работу над «Дачниками»[14] Максима Горького. По ее словам, это было потрясающее путешествие, которое помогло ей лучше понять Россию. А вы можете сказать, что в какой-то момент поняли, что такое русская душа? И чем она