пошли? – обратился Малышев к ребятам и, чуть погодя, спросил у Сапожкова: – А ты где живёшь?
– На «Цветочной», – последовал краткий ответ.
Улица эта находилась на самой окраине города, примыкавшей к лесостепной зоне. Туда надо было добираться трамваем.
– Послушай, Митя, – без всяких промедлений начал Саня, приступая к реализации задуманного плана. – Дело одно есть. Нам позарез для одного эксперимента как раз одной души не хватает.
Сапожков был не чересчур уж из любопытных по любому поводу. Соблюдая такт, он стоял, молчал и слушал.
– Что за эксперимент, мы тебе потом объясним, – продолжал тем временем Саня. – Согласен? Если – нет, так и скажи, настаивать не будем.
Согласие последовало незамедлительно. По всему облику Сапожкова было заметно, что он польщён оказанным ему доверием, вот так вот, сходу.
– Тогда завтра вечером собираемся у Кузи и всё обговорим, как следует.
– Где я живу, ты уже знаешь, – добавил Малышев. – Квартира восемь, второй этаж.
Вечером того же дня он позвонил в филармонию и выяснил, что Кандаков Борис Николаевич прибудет на этой неделе, в пятницу. Гастроли продлятся три дня.
В течение последующих дней друзья посвятили Сапожкова во все подробности эксперимента, детально отработали ход его проведения и напомнили Ремезу об его обещании познакомить их со своим приятелем.
9. … не приставайте к нему!
Всё сложилось, как нельзя лучше. В пятницу приехал Кандаков. В субботу друзья смотрели его умопомрачительное представление. Вечером, в воскресенье, явились к нему в городскую гостиницу, как было заранее условлено по телефонному звонку Степана Павловича.
Кандаков встретил их шумно и приветливо.
– А-а-а, «vanitas vanitatum et omnia vanitas»: суета сует и всяческая суета. Рад познакомиться. Кандаков Борис Николаевич! – представился он просто, без всяких обиняков.
До недавнего времени друзья представляли его себе смуглым, черноволосым, с чёрными, проницательными глазами и очень серьёзным. А это оказался подвижный, сухопарый блондин с голубыми глазами и весёлым, приветливым нравом.
– Малышев! – назвался в свою очередь Кузя.
– Сапожков! – последовал его примеру напарник.
– Ну зачем же так официально? Ты – просто Кузя, а он – Митя. Но я что-то не вижу третьего – Саню Остапенко!
Друзья удивлённо переглянулись.
– Да вы не удивляйтесь. Передача мыслей на расстоянии, – смеясь, пошутил он. – На беспорядок, чур, не обращать внимания. Издержки неустроенной, дорожной жизни. Это, как в песенке поётся: «По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там», – пропел он приятным баритоном.
– Итак, – продолжал он, усадив гостей на большой, гостиничный диван, сам располагаясь на стуле, напротив. – Какие неотложные, срочные дела и обстоятельства привели столь уважаемых молодых людей в скромную обитель странствующего отшельника рода людского? Слушаю вас!
Малышев рассказал о цели визита. Борис Николаевич, по-видимому, был человеком большого такта и поэтому не стал задавать лишних вопросов