не были вместе, это просто черт знает, как все получилось! Надо же мне было в тот день лечь с ней – идиот ненормальный! У меня вообще намечались планы относительно другой девушки.
– Ладно, в конце концов, ничего страшного – люди женятся, разводятся, снова женятся. У Баженова сын был трижды женат. Не стоит делать из этого проблему.
– В конце концов, люди могут и без брака иметь детей, – пробурчал Илья, – пусть рожает, если так хочет. Я же не отказываюсь от ребенка.
Брови его дяди сердито сдвинулись, голос стал глубоким, тон укоризненным:
– А вот это уже неприлично, мой мальчик, такого нам не нужно. Пойми, это может в дальнейшем принести тебе много неприятностей. Тогда уж совсем откажись от ребенка, хотя это, конечно, тоже не выход – Лиля всем на каждом шагу трезвонит о ваших отношениях.
Илья взглянул на него исподлобья.
– Значит, что ты советуешь – жениться?
– Конечно. Женись, потом разведешься, если захочешь. Послушай меня, старика. Твоя доля вины ведь тоже во всем этом есть.
Он ощутил облегчение, когда племянник, поразмыслив, с унылым видом кивнул:
– Наверное, ты прав, дядя Андрей, так и сделаю. Ладно, желаю тебе всяческих благ и весело провести вечер. Чао.
Горькая ирония этих слов заставила Воскобейникова почувствовать легкий укол совести. Проводив Илью, он долго расхаживал по комнате, и ему все ясней и ясней становилось, что худшее еще впереди. Но что оставалось делать? Игру, начатую в день рождения Насти, приходилось продолжать.
Глава пятая
Сначала предполагалось усадить всех гостей за одним длинным столом, но молодые сестрички и акушерки из роддома опечалились:
– А танцевать где же будем?
– Это что для вас, бал в дворянском собрании? – едко поинтересовался Колпин. – Мы, кажется, не вас, а Евгения Семеновича чествуем, и вряд ли он так уж желает, чтобы вы весь вечер с голыми ногами по залу скакали.
– Что вы, Игорь Иванович, голубчик, – мягко укорил его главврач, – давайте-ка мы уж так сделаем, чтоб и нашим, и вашим – поставим столики по четыре человека, а между ними пусть молодежь пляшет, пока мы с вами будем черную икру есть. Да что там молодежь – я и сам стариной тряхну, спляшу гопак.
– Не дури, Семеныч, какой тебе гопак, – хмыкнула Анна Игоревна, – молодежь, она, пусть прыгает и вихляется, а мы с тобой по-стариковски – вальс.
– А следующий танец тогда мой, – сказал подошедший в это время Антон, – ладно, Анна Игоревна? Я тоже вальс люблю, мы с вами им покажем классику!
Все засмеялись, а старик с нежностью взглянул на юношу, чувствуя, как от боли защемило сердце – из пяти детей Максима именно Антон больше всех походил на отца, но именно его старик не мог прижать к груди и назвать своим внуком. Анна Игоревна заметила слезы в глазах Баженова и, разряжая обстановку, сердито заворчала:
– Ах ты, Антошка-молокосос, ты меня, старуху, переплясать захотел? Вижу, вижу, не отпирайся! Посмотрим еще, кто кого!
Все