среди варёных картофелин наполовину обглоданная бледно-розовая телячья голова и где понуро стояли два пустых винных кувшина.
– Да если оправдаем доверие короля, да ещё золото греков будет, сам лейдом станешь. Король земли даст, чтобы вы там с Фе́ли детишек наделали.
Прогорклый запах сальных свечей заставил Брюна сморщить лицо.
– К хряку лейда и золото. У меня и так достаточно, чтобы прожить в довольстве на нашем озере.
– Не против, если этот цветок, – сказал Людер девице, указав на голову друга, – примкнёт к твоему?
Девица хищно осклабилась, схватила пустые кувшины и смахнула крошки со стола.
– Только пусть возьмёт по монете для каждого из моих бутонов, ― выставила она грудь. ― …Если желаете ― не мешкайте, а то уже вечер, и завсегдатаи скоро потянутся на меня, как пчёлы на медонос.
Брюн отмахнулся. Вино смешало у него в голове хмель и тоску по Фе́ли.
Людер буравил его взглядом.
– Как погиб Одо, у меня есть только ты и Крувс.
Кувшин в руке Брюна наклонился, вино с брызгами ударилось о дно чаши Людера, а затем его. Брюн удивлялся истории младшего брата Людера – тот погиб в набеге на лигурийские сёла. Пятнадцатилетний Одо погнался за тремя детьми, старшему из которых вряд ли минуло десять зим, а позже его нашли с дырой от кинжала на шее.
Брюн поднял чашу.
– За лейдов! Эдельвейс принесёт нам большую удачу… Если только Теоделинда не безобразна, как старая коряга.
– Пусть лучше коряга. Не так жалко пустить по реке.
…Когда Теоделинда вошла в главный зал крепости, Людер в очередной раз упрочился в убеждении, что неспроста два брата-короля повздорили из-за её матери. Следуя мимо длинного дубового стола к поперечной торцевой части на возвышении, чтобы занять место по левую руку от младшего брата Гундоальда, она опять показала свои стати в достойном свете. Людеру пришли на ум первые слова Брюна, что он произнёс после знакомства с семьёй баварского герцога Гарибальда: «Да это самая холёная и резвая кобылка из виданных мной лошадей!».
Сердечный обмен приветствиями между Теоделиндой и всеми в зале, казалось, понравился небу. Оно посветлело, словно обрадовалось, что среди тёмно-серых каменных стен с головами медведя, кабана, лося и чучел птиц, кроме служанок появилась знатная дама. И через оконные проёмы позволило пасмурному свету помочь дымным факелам озарить прямоугольное помещение под полукруглыми сводами.
– Прелестный наряд, сестрёнка. Однако это не мешает твоему жениху трескать угощения, ― пробурчал неизменно угрюмый Гримоальд набитым ртом.
Он сидел по правую руку от отца, как старший сын и первый наследник. Рядом с ним Тассилон хрустнул яблоком.
– Мужчина, утолив голод и жажду, всегда готов на подвиги, ― Тассилон окинул взглядом развешанные по стенам круглые и каплевидные щиты, копья, мечи, топоры, разноцветные знамёна поверженных врагов.
Гримоальд вытер ладони о свою светло-коричневую блузу.
– Я и смотрю, сколько в соседних деревнях