Школяр Вьён Аттсог как-то увидел в голубом, дневном небе луну и не смог найти этому научного объяснения. Важный санделианский магистр тоже. Проще говоря, над Вьёном все тогда от души посмеялись…
Рагнер, глядя на Рунгорц, только подумал, что надо бы познакомиться с братом Рернота и понять, какой он, как его отвлек Сиурт.
– Звиняйте, Ваш Светлость, – позвал он. – А вы ужа разведенай?
– А чего еще я так весел? Моя оса опять радостно жужжит в небе и грозит своим жалом!
– Кака аще оса? – недоуменно почесал затылок Сиурт.
– Я – эта оса, – устало ответил Рагнер. – Не мучай голову, заболит еще с непривычки.
– Жало есть тока у осав-девачак, – задумчиво проговорил здоровяк.
– Да? – удивился Рагнер. – Ну это у меня… Аллегория! Иносказание такое есть… В аллегориях, Сиурт, я могу быть, кем хочу, – на то их и придумали. Не дамой, конечно, я хочу быть, а грозной осой… То есть всё равно я оса с острым жалом! А откуда ты, лучше скажи, знаешь так много про ос?
– Я многога чаго знааю… – заявил тот, скромно потупив глаза и поглаживая гриву своей лошади.
Рагнер усмехнулся и, поднимая брови, чуть помотал головой.
– Слушай, белый лебедь, – понизил он голос. – Как ты сегодня слетал к баронессе Нолаонт? Что скажешь, она… страдает или нет? Улыбается всё?
На этих словах Сиурт заулыбался сам.
– Я ее не видавал, но… Ваш Светлость, ежаля вы жанитесь на ей, я выиграю пять сотян сербрав. Ента – дяньжищи! И Эорик аще вашанскай наместни́к… Можная ли брату наместника́ с пятию сотняю сербрав об свадьбе теперя мячтать с Миранаю Вохнесог?
Рагнер тяжело вздохнул.
– Ох, Сиурт, как по мне, уж лучше ты, чем Эгонн-козлогон. Давай найдем Мирану, а там ухаживай… но не обабахаживай, – хмурился Рагнер, однако его глаза повеселели. – Будете оба под моим надзором в Ларгосе!
Сиурт обрадовался, порозовел и опять стал играться с гривой лошади. А Рагнер продолжал весело хмуриться.
– Так, Сиурт, а ты ведь сдал и себя, и друзей! Какого хера вы тут на меня ставите? И… на что там ставите?
– На енту гаспажу Тиодо все ставят… Ваааш Светлость, – умоляюще протянул Сиурт, – не жанитесь на ей. Она… чудна́я. И врет.
– В чем же она врет? – по-настоящему нахмурился Рагнер.
– Ча лодэтскага не знаат. Она знаат. Помятати дню, када вы к господину Аттсогу адни ехали? Упали аще тама где-то на льде? Мы их совстречали по пути. Госпожу Тиодо и аёйного брату. Я думал, ча они тожа к господину Аттсогу и сказал им, ча вы тама щас. По-нашенскому сказжал. И она поня́ла – задумалась, хоть ничага не скажала.
– Так Адреами был с ней тогда на дороге?
Сиурт кивнул, а Рагнер замолчал.
«Выходит, – размышлял он. – Лилия ждала меня на Пустоши и отослала Адреами… Соблазнила меня? Но я же сам набросился на нее, как голодный. Ладно… что уж… Она скоро всё равно уедет. А лодэтский она, конечно, как-то понимает. Если уж Шотно нахватался