было прежде, и она постаралась забыть. Даже все фотографии сына сняла со стены (все до единой!). Сергей сказал: не нужно ничего бояться, и Орыся перестала бояться. Разве что остался инстинкт самосохранения – не делать того, что вызвало бы гнев Сергея. Ну и житейское: как ни хотелось покрасоваться в норковой шубе, но в Трускавце Орыся ни разу ее не надела. Зачем дразнить гусей? Вот поедет в Москву или еще куда-нибудь – пожалуйста. Никто ее там не знает.
Она даже не думала теперь о том, что нигде не работает. Сергей пообещал что-нибудь сообразить, а раз пообещал, значит, сделает.
Как-то Сергей бросил: живем один раз, и сколько ты тратишь на себя, столько, выходит, и стоишь.
После этого она уже не замечала пачки денег, которые он швырял направо и налево, не удивлялась безумным подаркам, с которыми не знала, в сущности, что и делать.
Главное – значит, она их стоит.
Единственное, к чему Орыся не могла пока привыкнуть, так это к внезапным исчезновениям и таким же неожиданным появлениям Сергея. Он мог пропадать день, два, а то и неделю, а потом вдруг приехать. Причем в любое время суток. И каждый раз Орысю поражало, что Сергей знает каждый ее шаг в его отсутствие. Но ревность этого властного, крутого человека ей даже нравилась. В ней она ощущала залог того, что Сергей все время помнит о ней и для него Орыся – что-то очень серьезное.
Сама она нервничала, если он не появлялся день-другой, и страх, что Сергей может и вовсе не появиться, нет-нет да и закрадывался в душу.
Расстались они третьего дня, пора бы ему и приехать.
В норковой шубе стало жарко. Орыся с сожалением повесила ее в шкаф, накинула халат и села завтракать, делясь с тетей Катей впечатлениями о встрече канадской родственницы (о последнем эпизоде она, естественно, умолчала). Крицяк, обрадованная хорошим настроением хозяйки, слушала в оба уха и подсовывала Орысе самые вкусные вещи.
А Орыся все время прислушивалась, не остановится ли у калитки автомобиль, не раздастся ли звук открываемой двери и такие знакомые шаги.
Прибрав на кухне и сполоснув посуду после Орыси, тетя Катя побежала на свою квартиру – собрать дань с курортников. И только она за порог, как возле дома заглушила двигатель машина. У Орыси радостно екнуло в груди: наконец-то Сергей! Она бросилась к окну. К ее огромному разочарованию, во двор вошла Наталка Шалак, семеня своей утиной походкой, держа под мышкой большой сверток.
– Вот принесла нелегкая! – вырвалось у Орыси.
Первое побуждение – запереться и не открывать! Но сестра уже обивала на крыльце налипший на сапоги снег и звук запираемого замка наверняка услышала бы.
– Привет, безработная! – Зайдя, Наталка потянулась к Орысе с поцелуем.
– Здорово, провокаторша. – Орыся, криво улыбнувшись, подставила щеку.
– Ну и переполошила ты канадскую бабку, – сказала Наталья. – Расстроилась старуха вусмерть… На, держи, – сунула она сверток хозяйке.
Орыся развернула – злополучная шуба.
– Уф-ф! – вырвалось у нее.
– Возьми-возьми,