к Рождеству лучшие скатерти, в прачечную влетела Эммелин. Постояла, огляделась и кинулась прямо к громадному бельевому шкафу. Рванула на себя дверь, и на пол упал круг света – от свечи.
– Ага! – торжествующе сказала она. – Я так и знала, что ты здесь!
Эммелин вытянула руки, демонстрируя двух белых сахарных мышек, чуть подтаявших по краям.
– От миссис Таунсенд.
Из шкафа показалась длинная рука, схватила одну из мышек и вернулась обратно.
Эммелин лизнула свое лакомство.
– Мне скучно. Ты что делаешь?
– Читаю, – ответили из шкафа.
– Что читаешь?
Молчание.
Эммелин заглянула в шкаф и сморщила носик.
– «Войну миров»? Опять?
Нет ответа.
Эммелин задумчиво пососала мышонка, внимательно оглядела его со всех сторон, сняла с липкого уха приставшую нитку.
– Мы могли бы полететь на Марс. Когда Дэвид приедет.
Тишина.
– Там будут марсиане – добрые и злые – и всякие опасности.
Как любой младший ребенок, Эммелин с младенчества научилась угадывать настроение сестры и брата; ей не надо было заглядывать в шкаф, чтобы понять, что она попала в точку.
– Мы рассмотрим это на совете, – прозвучал ответ.
Эммелин радостно взвизгнула, захлопала липкими ладошками и задрала ногу, чтобы тоже залезть в шкаф.
– А мы скажем Дэвиду, что это я придумала? – спросила она.
– Осторожно – свечка.
– Я буду красить карты красным вместо зеленого. Правда, на Марсе деревья красные?
– Правда. И вода, и земля, и каналы, и кратеры.
– Кратеры?
– Большие, глубокие темные дыры, где марсиане держат своих детей.
Из шкафа снова показалась рука и прикрыла дверцу.
– Как колодцы? – спросила Эммелин.
– Еще глубже. И темней.
– А зачем они держат в них детей?
– Чтобы никто не видел страшных экспериментов, которые на них ставят.
– Каких еще экспериментов? – задохнулась от волнения Эммелин.
– Узнаешь, – пообещала Ханна. – Если Дэвид вообще когда-нибудь приедет.
А жизнь под лестницей, как обычно, отражала жизнь тех, кто наверху. Как-то вечером, когда хозяева и гости разошлись по спальням, слуги собрались на кухне, у очага. Мистер Гамильтон и миссис Таунсенд уселись читать, а мы с Нэнси и Кэти подтащили к очагу стулья и сели со спицами в руках – вязать шарфы. В окно бился холодный зимний ветер, от его порывов дрожали стоящие на полках банки со специями.
Мистер Гамильтон тряхнул головой и отложил «Таймс». Снял очки, протер глаза.
– Снова плохие новости? – Миссис Таунсенд подняла глаза от рождественского меню, щеки ее горели от жара.
– Хуже некуда. – Он вернул очки на место. – Большие потери под Ипром.
Он встал и подошел к стене, где недавно повесил карту Европы. На ней красовались разных цветов булавки, обозначавшие армии и участки фронта (из старых