им от меня привет, скажите, что это последняя услуга, которую я им оказываю, и выразите мою искреннюю неприязнь сами знаете кому.
– Непременно.
13
Кент
– Эдриен, хочу кое в чем вам признаться.
– Час уже поздний, Уолтер, да и вы совсем пьяны.
– Вот-вот, сейчас или никогда.
– Предупреждаю вас: что бы вы ни хотели мне поведать, лучше воздержитесь. Сегодня вы в таком состоянии, что завтра пожалеете о сказанном.
– Нет. Помолчите и выслушайте меня. Иначе я собьюсь. Я влюбился, вот.
– В принципе это хорошая новость. Тогда к чему этот серьезный тон?
– Потому что главное заинтересованное лицо об этом не знает.
– Да, это все усложняет. А о ком идет речь?
– Мне бы не хотелось говорить.
– Как хотите.
– Речь идет о мисс Дженкинс.
– О секретаре, принимающем посетителей у нас в Академии?
– О ней самой. Вот уже четыре года, как я по ней с ума схожу.
– И она ни о чем не догадывается?
– Даже при всей ее опасной женской интуиции, думаю, подозрения у нее возникли раз или два, не больше. Надеюсь, я достаточно хорошо все скрываю. По крайней мере, достаточно хорошо для того, чтобы проходить мимо ее стола каждый день и не краснеть, осознавая, как я смешон.
– Целых четыре года, Уолтер?
– Сорок восемь месяцев, я точно подсчитал, я даже праздновал годовщину за несколько дней до того, как вы вернулись из вашей чилийской командировки. Не расстраивайтесь, праздника я не устраивал.
– Но почему вы ей не сказали?
– Потому что я трус, Эдриен, – продолжал Уолтер, икнув. – Ужасный трус. Хотите, я скажу вам, что самое волнующее в этой истории?
– Нет, не уверен, что хочу это слышать!
– Так вот, все это время я храню ей верность.
– Ничего себе!
– Теперь вы понимаете всю нелепость ситуации. Женатые мужчины, которым повезло жить с теми, кого они любят, ищут способ обмануть своих жен, а я верен женщине, которая даже не знает, что я питаю к ней слабость. И пожалуйста, не повторяйте свое «ничего себе»!
– Я и не собирался. А почему бы ей все не рассказать? Прошло уже столько времени. Чем вы рискуете?
– Чтобы все испортить? Вы ненормальный! Если она мне откажет, я уже не смогу думать о ней, как прежде. Поглядывать на нее тайком, как сейчас, будет верхом неприличия. Что вы на меня так смотрите, Эдриен?
– Ничего. Я только думаю: а завтра, когда вы протрезвеете – это случится не ранее полудня, с учетом количества выпитого, – вы расскажете мне свою историю точно так же или по-другому?
– Я ничего не выдумываю, Эдриен, клянусь вам, я безумно влюблен в мисс Дженкинс. Но между нами такая дистанция, что ее можно сравнить с расстояниями в вашей Вселенной, где повсюду холмы, мешающие разглядеть, что находится с другой стороны. Мисс Дженкинс находится на маяке в Кристиансанде, – продолжал Уолтер, указывая пальцем на восток, – а я – несчастный кашалот, которого выбросило на