в свое время… – подмигнул Шарагин.
Хлебая из пластиковой тарелки суп, вспоминал Шарагин свой первый выезд в город – нелегальный. Тогда вместе с Иваном Зебревым, который собирался в отпуск и которому кровь из носа надо было закупиться, отправились они на свой страх и риск по дуканам. Дело в том, что, на их беду, вышел приказ и в город вообще никого не пускали по соображениям безопасности. Только с письменного разрешения начальника штаба армии дозволяли выезд.
Переоделись они «в гражданку». Договорились за литровую бутылку «Столичной», чтобы вывезли их мужики на бронетранспортере из полка, а всю дорогу переживали, что случится какое построение, тревога и в полку заметят отсутствие. Замполит Немилов опять же мог настучать. Прятались от патрулей.
Шарагин просто обомлел, когда первый раз вошел в дукан и увидел изобилие импортных шмоток: джинсы, материал любой на платья, обувь, складные солнцезащитные очки, часы кварцевые, зажигалки всякие, и так обидно стало вдруг за Лену и Настюшу, что сидят они там в Союзе и ничего подобного никогда в своей жизни не увидят.
Как же потом отчитывал их Моргульцев! Словно пацанов! Чуть не лопнул от негодования ротный, узнав, что надули его лейтенанты, кричал и кричал, минут двадцать кричал, весь красный стал, как сваренный рак, и вынес приговор:
– Объявляю строгий выговор с занесением внутрь!
Это означало, что ротному надо поставить пол-литра, чтобы он нервы в порядок привел.
– Пошли? – поднялся из-за стола Епимахов. Перебил Шарагину воспоминания.
– Иди-иди! Я чайку попью…
Почти все пообедали. Шарагин сидел в пустом зале. Лениво смахивал крошки хлеба со столов солдатик, у кухни ворковали две официантки. Боец без ремня мыл пол. Олег макал кусочки сахара в стакан чая, обсасывал их, держа двумя пальцами.
В тот день, когда провернули вылазку по дуканам, он был несказанно счастлив. Вместе с Зебревым он отправлял в Союз, домой, первые подарки для Лены и Настюши, дополнив их безделушками – музыкальной открыткой и баночкой чая…
…с бергамотовым маслом… не какой-нибудь там грузинский и даже не индийский с тремя слонами!.. вот обрадуются!..
Зебрев не поленился, заехал с посылкой к Шарагиным, посидел, рассказал, что живут они и служат хорошо, успокоил Лену, что опасности почти никакой, изредка только столкновения происходят на границе где-то, но это вдали от расположения полка. «Жена у тебя, – признался Зебрев, – необычная, грым-грым. Скромная бабенка, робкая. Мне б такую. Я ей бакшиши-то из сумки вынул, а она пакет даже не раскрывает. Отложила на диван. Еле уговорил посмотреть…»
Шарагин прихватил банку кабачковой икры, поблагодарил куривших за столиком в углу официанток и пошел в роту.
Моргульцев выглядел недовольным, с ходу выпалил:
– Собирайся! Завтра на выезд.
– Опять? Куда?
– А хер его знает! Из политотдела звонили. Там у них какой-то то ли продотряд, то ли музотряд, то ли агит-отряд. Тьфу ты! Не понял я толком,