отмудохать и получить от этого удовлетворение. Нам просто хотелось держаться от него подальше, так далеко, чтобы даже не смотреть на него, чтобы не видеть этот приоткрытый рот – пасть жабы, которой перешибли хребет. Мы избегали его, потому что Ричард Уэйт был непобедим.
Мы замерли в ожидании, тогда как мисс Гредис продолжала свой рассказ о перспективах английского языка на почве американской культуры. Мы ждали, а Ричард Уэйт все распалялся. Его кулак бился о парту, и девчонки испуганно переглядывались, а пацаны думали, как этот урод оказался среди нас. Он мог все испортить. После его грязной выходки мисс Гредис одернет свою юбку раз и навсегда.
«ХЛЮП – БУМ. ХЛЮП – БУМ…»
И вдруг тишина. Ричард остановился. Он кончил. Мы украдкой косились на него. Он сидел как ни в чем не бывало. Где осталась его сперма – на коленях или в кулаке?
Звонок. Урок английского языка закончился.
Но продолжение следовало. Теперь, слушая мисс Гредис, которая по-прежнему сидела на своем столе, забросив ногу на ногу, мы слушали и Ричарда Уэйта, которой дрочил под партой. В конце концов мы, парни, смирились с этой ситуацией. Со временем это стало даже нас развлекать. Девчонкам тоже пришлось примириться, но все же им это не нравилось, особенно Лили Фишман, которую совсем позабыли.
Кроме Ричарда Уэйта в нашем классе была у меня и другая проблема – Гарри Уолден. Девчонки считали его красавцем. У него были длинные золотистые кудри, одевался Гарри броско и изящно. В своей одежде, в которой преобладали темно-зеленый и темно-голубой цвета, он выглядел как щеголь XVIII столетия. Ума не приложу, откуда его родители доставали такие шмотки. На уроках Гарри сидел всегда очень тихо и учителей слушал предельно внимательно, будто все досконально понимал.
– Он гений, – говорили девчонки.
Мне же он не казался чем-то экстраординарным. Единственное, чего я не мог понять, почему это наши отмороженные парни на него не наезжают. Вот это меня действительно беспокоило. Как ему удается избегать стычек?
Как-то на перемене я подловил его в холле и остановил.
– Я лично не вижу в тебе ничего удивительного, – сказал я. – Как это всем пришло в голову, что твое говно особенное?
Уолден взглянул направо, и, когда я повернул голову, посмотреть, что он там приметил, этот плут скользнул мимо меня и через мгновение уже сидел в классе на своем месте.
Почти каждый день повторялось одно и то же: мисс Гредис со своими ногами, Ричард со своей суходрочкой и этот прилежный безмолвный Уолден, исполняющий обязанности гения. Меня это травмировало.
Я приставал к нашим ребятам:
– Послушайте, парни, вы действительно думаете, что Гарри Уолден гений? Он просто сидит в своей припизднутой одежде и молчит. Что это доказывает? Да мы все так можем.
Они ничего не отвечали. Я не понимал их пиетета по отношению к этому мудаку. Дальше – хуже. Пошла молва, что Гарри Уолден встречается с мисс Гредис каждую ночь и на правах ее лучшего ученика занимается с ней любовью. Меня это убивало. Я представлял