Аккерман, эти пустулы нужно тщательно дренировать. Будет идти кровь, не обращайте внимания, продолжайте отжим. Нужен основательнейший дренаж.
– Хорошо, доктор Гранди.
– После этого проведете ультрафиолетовое облучение, по две минуты на каждую сторону…
– Хорошо, доктор Гранди.
Я прошел за мисс Аккерман в следующий кабинет. Там она снова уложила меня на стол, взяла салфетку и сжала первую пустулу.
– Больно?
– Нормально.
– Бедняжка…
– Не беспокойтесь. Мне и так неудобно, что вам приходится возиться с этим.
– Ах ты, бедняжка…
Это был первый человек, который проявил ко мне неподдельное сочувствие. Странные ощущения. Мисс Аккерман – маленькая, толстенькая медсестра лет тридцати.
– Ты ходишь в школу? – спросила она.
– Нет, меня освободили.
Мисс Аккерман делала свое дело и развлекала меня разговором.
– И чем ты занимаешь весь день?
– Лежу в кровати.
– Это ужасно.
– Нет, это прекрасно. Мне нравится.
– Так не очень больно?
– Да все нормально. Продолжайте.
– И что же прекрасного в твоем лежании весь день напролет?
– Я могу ни с кем не видеться.
– И тебе нравится это?
– О да.
– Ну и что дальше?
– Иногда я слушаю радио.
– А что ты слушаешь?
– Музыку. Разговоры людей.
– А о девочках ты думаешь?
– Конечно. Но это бессмысленно.
– Нет, ты не должен так думать.
– Мне больше нравится слушать пролетающие самолеты. Они появляются каждый день в одно и то же время. Я точно засек время каждого. Ну, скажем, я знаю, что один из них пролетит в одиннадцать пятнадцать. В одиннадцать десять я начинаю вслушиваться. Я пытаюсь ухватить самый первый звук. Иногда мне кажется, что я слышу его, иногда я не вполне уверен, но со временем я начинаю отчетливо слышать его еще задолго до назначенного времени. Я слышу, как звук нарастает, и в одиннадцать пятнадцать, когда аэроплан пролетает над самой головой, звук достигает своего пика.
– Ты занимаешься этим каждый день?
– Нет, только когда мне надо идти в больницу.
– Перевернись, – попросила мисс Аккерман.
Я перевернулся. И тут в соседнем кабинете закричал мужчина. Беспокойное соседство. Он орал во всю мощь.
– Что это такое с ним делают? – спросил я.
– Моют.
– И из-за этого он так вопит?
– Да.
– У меня более тяжелый случай, чем у него, – похвастался я.
– Нет, у тебя нет.
Мне нравилась мисс Аккерман. Украдкой я разглядывал ее. Ее круглое лицо нельзя было назвать прекрасным, но зато ее привычка носить сестринскую шапочку немного набекрень и большие карие глаза были восхитительными. Когда она пошла выбрасывать окровавленные салфетки, я оценил ее походку. Да, конечно, это была не мисс Гредис, и я видел много женщин с фигурой получше, но от нее исходило какое-то тепло. Мисс Аккерман, в отличие от многих представительниц