Лора Белоиван

Чемоданный роман


Скачать книгу

воздуху, где я потеряла к ней всякий интерес. В российском небе над Японским морем летали два истребителя, напоминая о пограничном состоянии местности. В Японском море под российским небом плавали дети, мужчины и люди, среди которых, обутая в ласты и никем не идентифицированная, охотилась за нырками я. Нырки! Пойдемте полетаем над городом? Нет ответа.

      Полетаем. Вот здание «Дальпресса»: в нем издох Толстый Еженедельник, моя сбывшаяся любовь – так часто и случается с любвями в трагических кинах и книгах, а что может быть трагичнее полета над памятным местом, на которое хочется нагадить, но которое нечаянно целуешь?

      Интеллигентный Ангел не знал, как избавиться от дуры, толкнувшей не ту дверь. Красная, вспотевшая от волнения дура – шутка ль дело, на небо влезть! – порола фигню и пугала безумием. На ее дурацкой башке сбилась песцовая ушанка, из-под которой в разные стороны торчали патлы.

      Дура толкнула небесную дверь, споткнулась о порог и упала Ангелу на стол.

      – Я рассказы принесла, – сказала дура, подымаясь и глядя в ангельскую переносицу, – по объявлению.

      – Положите на стол, – опасливо сказал Ангел. Я б на его месте просто скинула дуру на землю.

      Но Ангел был на своем месте, а на месте дуры была я. Это судьба. Торговец паяльниками забыл мою любовь на прилавке. Он замерз и смотал удочки – паяльники шли в тот день неважно. А Толстый Еженедельник остался лежать. Пока я его читала, у меня сперли бустилат.

      Да, наш с Ангелом диалог длился минуты полторы. Потом меня попросили уйти, разрешив вернуться «часа через четыре». Четыре часа образовались из первоначальных двух недель – я сбила цену, у меня был опыт торговли. Я пришла ровно через сколько надо, опять же споткнувшись о порог и упав на стол. Так что на вопрос, как вы попали в журналистику, я всегда отвечаю: «Я туда вломилась». Вообще не люблю двери, открывающиеся внутрь.

      Это был период моего коммерческого успеха. Я спекулировала на базаре обойным клеем и даже смогла позволить себе два пружинных матраса взамен «Известий» и «Труда». Но из магазинов исчезла жратва, а промышленные товары общего пользования переместились на базар. Впрочем, там их тоже было мало. Я покупала бустилат в своем пригородном сельмаге, везла его на базар в город В. и сбывала с прибылью 200 %. Я была единственным покупателем бустилата в поселке и единственным его продавцом на рынке «Вторая Речка». Меня трижды хотели побить за монополизм и раз сто пятьдесят обозвали паршивой спекулянткой.

      – Не нравится – мандячьте обои на клейстер, как у нас в деревне городского типа, – отвечала я, за что едва не была бита еще раз пять.

      Жизнь моя становилась все сложнее, и я решила устроиться куда-нибудь журналисткой.

      Вдобавок подруга Казимирова забыла в электричке копченую колбасу. Я не могла ей простить этого лет пятнадцать, но потом, конечно, простила. Именно из-за потерянной колбасы мне и пришло в голову, что человеку в виде одинокой девушки нужен постоянный заработок с возможностью карьерного роста.

      Из