Дионисия и не только у него, но и даже Иоанну стало неуютно, когда он увидел реликвии у себя на столе. Их доставил посланник патриарха, явившийся под утро в дом духовного пастыря херсонеситов. Было нечто настораживающее в этом гонце. Казалось бы, человек человеком, а какой-то скользкий и невзрачный тип, который всенепременно доложит обо всем высшему начальству. Да, тут вспомнят и о резне на ипподроме, и слишком ретивое пастырство в Вифинии, и мало ли чего еще. И это припомнят. Какой владыка – такова и паства!
– Что это значит, почтеннейший? – задыхаясь от злости, процедил Иоанн, – Неужели кир Дамиан приказал осквернить храм в городе, где вера пока не крепка? Пока!
– Напротив. Кир Дамиан очень высокого мнения, о епископе Херсонеском и считает его верным сыном церкви, но я посмел показать, что Вы пригрели ядовитую змею. Кроме того, кир Дамиан передают на словах, что укрепление веры – дело церкви и вам запрещено обращаться за помощью к мирянам, ибо империя опять на грани войны с Персией, – скрипучим голосом ответил посланник, – До меня дошли слухи, что епископ немного не в себе. Кого Господь наказывает – того лишает разума.
– Сын мой! Без искушения не бывает не только святости, но и благочестия. Мало ли что привидится тем, у кого души искушаются дьяволом. Дело епископа посрамлять змия – раздраженно заметил Иоанн, – Проведите меня, сын мой, в храм. И все-таки, потрудись вернуть реликвии туда, где им полагается находиться.
Раннее утро. Еще прохладно и до жары навклиры спешили выйти в море, а торговцы торопились на рынок. Повстречавшись с епископом, некоторые херсонеситы кланялись, а основная масса предпочитала не замечать клирика и его спутника. Здесь Иоанн был чужаком и чужаком останется, да и новый Бог менее понятен, чем Дева, которая не единожды спасала город от варваров и боспоритов.
Миновав торговую площадь, Иоанн вышел на главную улицу. Это не «via principalis» римских городов, но достаточно пышно для окраин ойкумены. Свернули на боковую улочку, и вышли к базилике, стены которой искрились в первых лучах солнца. Епископ неторопливо достал ключ и, нарочито медленно, начал открывать замок, словно тот за ночь успел заржаветь.
Иоанн принял крест с чашей и вошел в полутемный храм. Дионисий стоял перед алтарем на коленях и всхлипывал. Назирей дрожащей рукой перекрестился, а затем опасливо повернул голову, ожидая удара посохом. Иоанн презрительно смерил взглядом Дионисия и водворил реликвии на место, прочтя «Богородицу» и «Отче наш». Епископ ощутил тепло, шедшее от распятия и, на какое-то мгновение, перед глазами разошлись радужные круги, базилика наполнилась шепотом, а затем посланник исчез, словно его и не было.
Епископ совершенно забыл о Дионисии, который так и стоял на коленях и шептал, что во всем виноват дьявол, а назирей, как бы, и не причем.
– Дионисий! Почему храм не готов к службе? Нет тебе прощения! Варваром был – варваром и остался! Даже египетская пустыня для тебя слишком хороша! Посмел следить за своим благодетелем? –