к ним прибился еще десяток окруженцев, многие без оружия. Лишь пограничники в зеленых фуражках держались вместе. Их я насчитал четыре человека, все с немецкими автоматами. Раненый был один, но тяжело, его в дороге размещали на передке орудия, соорудив носилки.
– Командир наш. – заметив мой взгляд, пояснил боец. – Он нас и вывел из-под удара, а сам в последний момент схватил пулю! – горестно вздохнул он.
– Врачу или санинструктору показывали? – спросил я.
– Да где его возьмешь? Сами как могли перевязали!
Я достал санитарную сумку, велев своим поделиться едой с бойцами. Но больше всего те обрадовались махорке, оказывается не курили уже два дня. Пробовали курить мох, прошлогодние листья, но это было не то. А тут нате вам, закуривайте! В ход пошли немецкие листовки, которые бойцы собирали для другого дела, но для этого и лопух сойдет. Я подошел к раненому, который лежал в тени под вековой сосной. На петлицах одна «шпала» – капитан. Грудь обмотана окровавленными бинтами дышит прерывисто, тяжело, в уголке рта – кровь. Повреждены легкие, если будет отек, то неминуемая смерть. Сосредоточил зрение, которое, как рентген, пронзило все тряпки, накрученные на капитана. Пули не было, прошла насквозь. Зато на спине вырван кусок мяса, от этого большая кровопотеря. Надо попробовать стабилизировать его состояние. Я приложил руки к его груди и сосредоточился. Энергия потекла у меня через руки, регенерируя поврежденные ткани и убирая воспаления. Я чувствовал, как мои силы тают, и с трудом прервав сеанс, отошел и лег в тени этой же сосны. Ко мне подошли бойцы, которые видели, что я склонился над раненым, и долго находился над ним.
– Ну как, лейтенант? Жить-то наш капитан будет? – спросил один из них.
– Будет! Сейчас вот отдохну, да перевязку ему буду делать, а то на спине рана у него нехорошая от выхода пули. – не подумав, сказал я.
– Ты ж его даже не переворачивал! Откуда узнал? Он же без сознания! – вопросы так и посыпались.
– Вам надо, чтобы капитан выздоровел, али меня решили пытать? – рявкнул я, отрезая все вопросы.
В этот же момент капитан застонал и попросил пить. Я достал флягу с настоем трав и подал бойцу.
– Поить этим лекарством! – в приказном тоне сказал я.
Тот беспрекословно подчинился и стал поить командира травяным настоем. Я же, взяв топор у костра, отправился искать молодую сосенку. Срубив, я нарезал с нее верхнюю желтую пленку, пропитанную смолой. Дед мне говорил, что эта пленка ложится после среза на рану и меняется каждые 3 часа. Раны быстро затягиваются. Что я и сделал, сняв грязные повязки с капитана. Рана на спине загноилась, пришлось промывать травяным настоем, затем наложил сосновую пленку и поддержал народное лечение своими биотоками, затягивая рану. Покраснение и опухоль вокруг раны спали, и больше я не стал лечить биотоками, так как силы во мне еще не восстановились. С трудом перевязал капитана стерильными бинтами, сказав, чтобы почаще давали ему пить, так как потеря крови была большая. Сам же отошел на свое место в тени сосен и уснул.