возрождающиеся имперские амбиции России, снятые под копирку с международной политики Советского Союза, он понял – старые добрые времена возвращаются. Разглядеть это было не так просто, но хорошие шахматисты видят на много ходов вперед. Янки поспешили пустить «Барбудо» в тираж. Не дождутся!
Первым делом Фидель помог другу Чавесу закупить у русских стотысячную партию автоматов Калашникова. Ни у кого в мире не возникло сомнения в том, на кого будут нацелены эти стволы – половина территории Колумбии находилась под контролем партизан. И хотя многие полевые командиры повстанцев уже давно запятнали себя связями с наркобаронами Кали и Медельина, политический вес и влияние Кастро в регионе, утраченные на время в начале девяностых, сперва возродились, а с каждым годом разрастались, как на дрожжах. Фидель в этом смысле напоминал сказочную птицу Феникс, вечно бодрствующую и рассудительную. Даже когда вокруг все спят и безумствуют, а может быть, особенно в эти моменты…
Конечно, автолюбители на Кубе все еще колесили на развалюхах, а домохозяйки смотрели допотопные телевизоры. И все-таки основная масса людей готова была терпеть бытовую необустроенность и долгую остановку в пятидесятых, ведь непреклонность Фиделя олицетворяла их собственную ментальность. Они были бедным, но гордым народом. Вождь слился с нацией и вооружился ее главным достоинством – свободолюбием. Высокие слова? Возможно. Особенно если учесть тот факт, что достоинство граждан великой и могучей Страны Советов, ронявших слезу при исполнении государственного гимна и подъема серпасто-молоткастого красного стяга, не смогло устоять перед парой джинсов «Rifle» и глотком из рельефной стеклянной бутылочки «Coca-Cola».
Не исключено, что кубинцы сделаны из другого теста, слепленного в условиях вечного лета и еще свежего в памяти рабства. Хотя, скорее всего, это такие же обычные люди, как все населяющие планету народы. Просто они уважали своего Фиделя, ведь перед ним склонялись все враги. Не отступала от него только старость – предвестница смерти.
Все только и говорили о реванше, планы которого вынашивают янки – бывшие хозяева Кубы. Но хотели ли кубинцы возвращения марионеточной диктатуры, латифундистов, олигархов, мафиози и разжиревших на американских харчах иммигрантов? Наверняка нет. Ослабления гнета, снятия блокады и экономических санкций – да. Но только не реставрации старых порядков.
Смерть Фиделя, безусловно, могла послужить толчком к изменению жесткой политики США в отношении Кубы в пользу ее смягчения. Однако обманываться на сей счет и закапывать себя в иллюзиях на предмет того, что большинство кубинцев желает смерти человеку, которого искренне уважает, было бы верхом цинизма.
Такие иллюзии могли родиться только на берегах Флориды, в курортном Майами…
Казалось, все напряглось здесь в ожидании развязки затянувшегося спектакля, конец которого неминуемо наступит с утратой Фиделем дееспособности или, что с особым смакованием муссировалось майамской политиммиграцией,