дать знать о себе, как только проводник отведёт меня до места и оставит одну. Но в монастыре меня – вольно или невольно? – окружили таким гулким, прозрачным молчанием, что выйти на мысленный контакт – означало бы: стоя посреди монастырского двора, «секретно кричать в рупор», как советовал сделать известный персонаж из фильма «Волга-Волга». И я тянула, выгадывая удобный случай.
Если мой проводник успел отправить сообщение куда следует о том, что успешно сдал меня в монастырь, то наши напряжённо ждут весточки, и дефицитный, поскольку немецкий, валокордин хлебает стаканами не один Николай Иванович, а все, кто знает, что мне уже пора выйти на связь.
Случай связаться со своими не успел ещё представиться, а в воздухе над потаённой горной долиной раздался такой знакомый, такой неприятный, тягучий нарастающий гул – гул моторов тяжёлого самолёта, идущего на снижение.
Про радиомост, установленный между Берлином и Лхасой, знали наверняка, и вот оказалось, что существует также воздушный мост между Германией и Тибетом!
Немцы летали скрытно, на предельных высотах и начинали снижение, лишь когда оказывались, по расчётам, над самым сердцем Тибета. Опытный штурман находил по приметам заветную долину. В тот момент я не могла знать, что над монастырём пролетел именно немецкий самолёт, хотя интуиция подсказывала, что это так.
Монахи и послушники, побросав обычные дела, высыпали на просторный двор – смотреть. Выскочила и я, но самолёт успел скрыться из вида, гул затихал в отдалении. Ждать скорого визита гостей, похоже, не приходилось, поскольку самолёт приземлился, по всей видимости, довольно далеко, вероятнее всего за перевалом. И аборигены об этом прекрасно знали, так как добровольно разошлись по своим делам. По тому, как тибетцы разбредались по территории монастыря, как обсуждали происшествие, мне показалось, что для большинства из них зрелище было знакомым, хотя редким и по-прежнему завораживающим.
Надо бы спросить кого-нибудь, что случилось, ведь я выросла в диких горах и не имею понятия о звуке летящего самолёта. Но ловить кого-то наугад во дворе не имело смысла, а «мой» монах из своей кельи не вышел. Ну и к лучшему: учили же меня как можно меньше врать. Взволнована я была донельзя, и повезло, что некому было это заметить.
Поглядывая в окно, я обнаружила, что за ворота отправляется целый отряд простых монахов во главе с ламой. Не составило труда догадаться: собираются помочь гостям нести вещи. До вечера так никто и не появился. Стремительно стемнело, как это всегда бывает в горах. Значит, следовало ожидать появления «пришельцев» в лучшем случае завтра.
Я улеглась на своё тощее одеяльце и принялась успокаивать сознание.
Бродов распрощался с подчинёнными, всех поблагодарил за образцовую организацию операции и отправился пешком по направлению к Волге. Он не торопился: решил сделать себе маленькую поблажку в виде прогулки по зелёным улицам и созерцания заката за рекой.
Не известно, по какой