гигантского волка, из пасти которого лилась вода. Несмотря на глубокие трещины, избороздившие всю древнюю конструкцию, фонтан все-таки был в прекрасном состоянии. Затем Сэлмен с интересом стал разглядывать высокие викторианские окна, – но они были такими грязными, что сквозь стекла невозможно было ничего рассмотреть. Погруженного в изучение старинного интерьера Сэлмена вдруг кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел низкорослого лысого мужчину среднего возраста. Из его полураспахнутого полосатого халата выглядывал большой волосатый живот, как-бы державшийся на резинке крошечных красных трусиков. Лысый изобразил кривую улыбку и спросил пьяным голосом:
– Извините… Вы случайно не видели мою маму? Она сказала, что скоро вернется вместе с папой…
Сэлмен оторопел от такого странного вопроса и удивился еще больше, когда в ту же секунду мужчина резко развернулся и продолжил свой путь по кругу, подпрыгивая на одной ноге и насвистывая известную детскую песню «Лондонский мост падает».
– Интересно… – прошептал Сэлмен. А голос лысого зазвучал в его голове, как запись на заезженной пластинке: «Мою маму… Вы не видели мою маму… Она сказала… Она сказала, что вернется… Мою маму… Вы не видели… Видели…?». Это сумасшествие прервал резкий скрип – под сводами зала раздались звуки старого патефона, сквозь треск которого пробивалась музыка, то крутилась пластинка с песней Фрэнка Синатры «Nature boy» («Простой парень»). Сэлмен всегда любил эту песню, она пробуждала в нем нечто сентиментальное, как отголоски чего-то давно забытого, но образы чего возникают, как воспоминания о прошедшей осени в конце студеной зимы. К сожалению, место, где он находился, полностью разрушало всю магию песни, и этот жуткий диссонанс вызывал невольное чувство тошноты. В поисках хоть кого-то более адекватного среди окружающих Сэлмен обратил внимание на девочку с длинными золотистыми волосами и милым кукольным личиком, стоявшую подле того самого проигрывателя. Ее лицо было очень знакомо, но он не мог вспомнить, откуда мог ее знать. Девочка обеими руками обнимала нечто, похожее на младенца. Подойдя поближе, Сэлмен разглядел в ее руках огромного плюшевого медведя, в пушистую бурую шерсть которого так и хотелось запустить руки, чтобы ощутить пальцами нежный пышный мех. Но больше восхищали в нем потрясающе реалистичные глаза. Выдающаяся работа мастера, восхищенно подумал Сэлмен. Такие делают только на заказ. Наверняка такой шикарный медведь стоит немалых денег.
– Простите, юная мисс, вы не подскажете, где я нахожусь? – Обратился Сэлмен к девочке с максимальной деликатностью, на которую был способен.
Та, распахнув огромные мерцающие глаза, взглянула на бледное лицо незнакомца.
– Что?! – Ее высокий чистый голос звучал как-то особенно странно в этой гнетущей атмосфере, словно прекрасный белый тюльпан, вдруг выросший на туманном болоте, продираясь тонким стеблем сквозь густой кустарник.
– Где