А вместе с головой отлетели и все права её потомков!.. Но Тюдоры игнорировали это, когда вводили во дворец Елизавету… Известно, когда посадят, то снять с трона не так-то просто и легко!.. Как в тюрьму: туда попал, оттуда выйти нелегко, будь ты хоть трижды свят или сам святой!.. Не заблуждайтесь, господа, от века это не зависит. Уж такова природа правды человека… Французская корона была к ней тоже недалеко. Кто будет рядом с ней, присоединит к тому же и свои права. Тогда куда уж больше прав и силы, могущества, на крохотном клочке Европы? Да, да, были бы права: всё остальное добудем сами!.. Считали так во всех дворцах Европы.
Её имя было на устах у всех: то говорили с трепетом, а то с опаской, предвидя беды оттого, когда она, а вдруг да выйдет замуж за вон того… Филипп, король испанский, заслал к ней сватов от своего сына, дона Карлоса. От этого перепугалась Елизавета! Когда явились к Марии посланцы от императора, из дома Габсбургов, по делу важному тому же, тотчас же Франция невольно содрогнулась! А тут ещё за ней стал волочиться король всех шведов Эрих. Он с этим надоедал Елизавете, когда та была ещё принцессой. Теперь решил он испытать её двоюродную сестру… Один хотел, другой страшился, тот не пускал посольства к ней, иной же был не по ранжиру ей, кого-то не хотела и сама она, а кто-то домогался невесть чего!.. Елизавета, с насмешкой, предложила ей герцога: своего любовника и подданного тоже. Так выдавали на Руси за крепостного… Пощёчина, укол, зуд издевательства дурнушки над красотой!.. Так длилось долго: два полных года! И в сплетнях закалённая душа не выдержала бы такого.
Королева, юная, к тому же и вдова. Красавица, каких не видел ещё свет, умна, начитана и голос дивный. К тому же музицирует отменно и говорит на многих языках, в Европе принятых негласно за образованность в высшем свете… Как много в этом соблазна для голов иных горячих! Что ожидало их?
Первым спасался бегством из Шотландии капитан гвардейцев Гепбёрн. Он, глупец, позволил с ней, с юной вдовой и королевой, переступить приличия порог, лишь малую фривольность!.. Вторым, безумным, был Пьер де Шателяр: так, мелкий дворянин, но неплохой поэт. Служил он при её дворе. Ему Мария неосторожно ответила стихами, по наивности своей, в её года вполне простительной, а также из любви к изяществу и слогу. А он, несчастный, думал про иное! И стал преследовать её стихами и письмами надоедал, и всюду лез ей на глаза. Дошёл он до того, что как-то раз проник к ней в спальню и спрятался там под кровать. Марию этим он до смерти напугал: она кричала, вызвала охрану… И бедный тот поэт взошёл на эшафот, за дерзость эту не по чину, в свои последние минуты лепеча стихи, что выдавала в горячке его больная голова.
– Пора отсюда уносить ноги! Пора же, Понтус! – заговорил Антуан после того, как они вечером остались одни у себя в комнатке на постоялом дворе, где их устроил Клютен как верных ему офицеров. – Ты что – хочешь вот этого же? Вот этого! – ткнул он пальцем в сторону площади, где состоялась казнь поэта. – Одумайся, дружище! Не по тебе она!..
Понтус замотал головой, как бык, пристёгнутый к повозке. У него было такое