нельзя было назвать суеверным, но неожиданное явление покойной жены, ужасное отражение, мельком виденное им в зеркале настроили его на тревожный лад. Предчувствие чего-то недоброго и страшного зашевелилось в его душе… Хмурясь, он вошел в избу и тихонько отворил дверь в горенку к дочерям. Они спокойно спали на своей широкой кровати. В лунном свете белел узорчатый подзор, украшенные кружевами подушки, – покойная Марьюшка была рукодельницей. Он прикрыл дверь, сел на лавку и просидел так до утра. Когда стало светать, спустился во двор, прошелся по нему, заглянул на сеновал и оторопел: вчерашних гостей на месте не было…
Глава вторая
Рассвет занимался за дальним лесом, когда Андрейка, внук старого Нилыча, проснулся от утреннего холода и вылез из-под шубы, которой накрыл его ночью заботливый дед. Костер, слаженный по таежному, горел всю ночь, но к утру почти погас. Кони, которых пригнали с вечера в ночное, паслись рядом с большим Зориным логом. Недалеко, над речкой, вился легкий туман. Деда нигде не было. Андрейка огляделся, пересчитал коней, – пятнадцать были на месте. Шестнадцатый, Гнедко, баламут и хитрюга, опять куда-то удрал.
Андрейка подобрал кнут, и, приметив дедов след на росистой траве, побрел по нему к логу, позевывая и потягиваясь.
Он дошел почти до края лога, когда почувствовал, что кроме него и коней, здесь есть еще кто-то. Это был не дед, не баламут Гнедко, – нет, тот, кто смотрел на него, невидимый, из-за кустов и высокой травы, был огромным, страшным и зловещим. От него веяло холодом и смертельной тоской. Парнишка понял это внезапно и сразу, и волосы зашевелились у него на голове.
– Деда! – позвал он дрогнувшим голосом. – Дед!
Никто не отозвался, но за ближним кустом раздался чуть слышный шорох. Андрейка повернулся туда, ожидая, что дед появится на его зов, но старик не выходил.
Мальчишка немного подождал и пошел к кустам на краю лога, неслышно ступая по примятой траве. Мысль, что со стариком могло случиться что-то недоброе, придала ему храбрости. Шорох повторился, когда он дошел до кустов и стал спускаться в лог, но он уже не останавливался. Неожиданно трава расступилась, и Андрейка в ужасе замер. Перед ним на вытоптанном пятачке лежал на боку Гнедко, вытянув вперед длинную тонкую шею. Голова его была мучительно запрокинута, в открытых мертвых глазах застыл ужас… За ним в траве виднелась кучка какого-то тряпья, из него торчали старенькие сапоги деда.
Мальчишка подбежал к старику. Тот был мертв. Руки его были прижаты к шее, словно он пытался остановить кровь, еще вытекающую из разорванной артерии. Андрейка упал на траву и заплакал в голос, мучительно кашляя и задыхаясь.
***
Когда Иван Никитич вернулся во двор и подошел к воротам, оказалось, что они заперты на засов. Он отодвинул его и выглянул на улицу. Она была пуста, даже бабы еще не выгоняли коров. Никитич закрыл ворота, повернулся, чтобы идти в дом и увидел, что пропавшие гости, Марко и Петр, не торопясь,