отругал дочь за то, что прибежала на заимку, потом занялся делами по хозяйству. Аннушка, засидевшаяся у подружки до петухов, ходила сонная и ни о чем сестру не расспрашивала. Дарья подумала и не стала рассказывать о том, что случилось в лесу. Ей было не до них, – она думала о Марко.
Парень вчерашним вечером говорил с ней мало, но от нее не укрылось, что он исподтишка то и дело поглядывал на нее. В его глазах было что-то, от чего ее сердце замирало. Она сама, нет-нет, да бросала взгляды на Марко. Этот красивый парень был вовсе не похож на деревенских увальней, которые сватались к ней раньше.
Похоже, их переглядывания не остались не замеченными. Дядька Петр, посматривая на молодых людей, ухмылялся в усы и усиленно потчевал Дарью кушаньями, которые, по его словам, приготовил Марко. Дядька был заметно хмелен, жаловался, что поранил руку, точа нож… Нож, большой, ржавый, лежал тут же, на столе. Иван Никитич спал. Вскоре дядька Петр тоже улегся. Марко засыпал кровь на полу песком, вымел его, – на досках не осталось никаких следов, и ушел на сеновал. Дарья пристроилась на старом сундуке, укрывшись шалью покойной бабки, и уснула. Ночь пролетела быстро.
Днем, работая по хозяйству, Дарья вспоминала Марко. Ей до смерти хотелось увидеть его. Она понимала, что первой делать шаг навстречу парню – неприлично для девушки. Как же быть? Поделиться с сестрой? Но эта сорока, Аннушка, растрезвонит ее тайну по всему свету! К вечеру она вспомнила про нож, который дала ей вчера старушка, и решила отнести его. Она шла в тайной надежде, что та чем-нибудь, хотя бы советом, да поможет ей. Старуха заулыбалась при виде Дарьи и пригласила ее в избу. Девушка вошла.
– Что-то на похоронах Нилыча не видала ни тебя, ни твоего батюшку, – начала старуха. – Не ходили, что ли?
– Не ходили. Они с чего-то сердятся на нас. Тятя не пошел и нам не велел.
– Ну, бог с ними. У вашей семьи с Нилычем старые счеты, но уж столько годов минуло, что можно бы и забыть! Ан нет! Видно, не забывается… Нож-от не пригодился вчера?
Дарья отрицательно мотнула головой. Старуха взяла нож и вытащила его из ножен, – на железе чернела запекшаяся кровь.
– А кровь откуда? А ну, рассказывай, что вчера стряслось!
Дарья рассказала обо всем, начиная с того, как заблудилась, и до того, как Марко привел ее на заимку.
Старуха молча выслушала, потом, пожевав губами, полезла в сундук, достала толстую, почерневшую от времени книгу, раскрыла ее и жестом подозвала Дарью.
Со страницы на них смотрело нечто страшное – не человек и не зверь. Злобно-клыкастое, уродливое, существо внушало ужас.
– Этого ты видела в лесу?
– Я не знаю… Туман был и почти стемнело. Я помню только глаза. Они горели, как у волка. И он не шел – скакал!
– Это еретник был! Они не могут ходить, из гроба вставши. Они скачут! Смотри, он еще явится! Ты ножом его ударила, кровь его черную пролила… Он тебя со света сживет, если его не убьют!
– Что значит – еретник? – с трудом проговорила Дарья дрожащими