выскочила на улицу и через пару минут вернулась бледная, как смерть.
– Тятенька! Соседка, тетка Марина, померла! Ночью вышла во двор, а утром ее там мертвую нашли! Андрейка ревет, все ревут. Кто это сделал, тятенька?
– Вурдалак, кто же еще…
Иван Никитич взял палку и, тяжело опираясь на нее, пошел к соседям. Дарья посмотрела на него и охнула: за ночь отец стал седым, как лунь.
Весь следующий день в деревне было страшно. Иван Никитич настрого наказал дочерям не выходить за ворота. До них доносился приглушенный плач из соседнего двора, где провожали в последний путь Марину, озабоченный говор мужиков, тенорок попа, приглашенного из большого села в десяти верстах: он отпевал соседку. Потом ее повезли на кладбище, и деревня затихла. Аннушка с Дарьей сидели в передней горнице, когда кто-то постучал в окно. Это был Марко.
– Чего у вас случилось? – спросил он.– Войти-то можно?
– Можно, заходи! – сказала Дарья, хотя Аннушка дергала ее за рукав и шептала, что парня не надо впускать. Ворота заскрипели, Марко вошел во двор. Дарья взглянула на сестру, – в глазах той был страх, лицо побледнело, она вся дрожала.
– Что ты так перепугалась? Иди в нашу горенку, если страшно, дурочка!
Анна поспешила уйти, но столкнулась с входящим в избу Марко. Он глянул на нее, чуть усмехнувшись, прошел в горницу и поклонился Дарье.
– Чего лоб не крестишь? – сердито сказала она. – Дядька Петр не научил, как в дом входить надо?
Парень перекрестился, но как-то странно, не по-русски, и улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, открытая.
– Чего у вас тут стряслось? Деревня как повымерла… А собака ваша где? На охоту, что ль, снова все отправились, волков бить?
– У нас тут звери пострашнее волков ходят…
И Дарья рассказала парню обо всем, что случилось: об ужасном ночном госте, смерти соседки, о том страшном, что делают сейчас мужики на деревенском кладбище…
Лицо Марко помрачнело, он хотел что-то сказать, но из своей горенки вдруг выбежала бледная, сама не своя, Аннушка.
– Сестрица, – закричала она, – гони его! Он – такой же! Зубы у него железные!
Подскочив к Марко, она замахнулась на него своей тоненькой рукой, из глаз ее градом покатились слезы.
Дарья с силой обхватила ее и оттащила от парня.
Марко захохотал, сверкая белыми молодыми зубами.
– Смотри, разве они железные? Р-р-р-ы-ы-ы! – словно в шутку, прорычал он, скалясь.
– Что ты ее пугаешь? Она с ночи сама не своя!
Она увела сестру в спаленку, хотела уложить в постель, но та оттолкнула ее, упала на колени перед образом богоматери, стоящем в углу на божничке, и начала читать молитву Пресвятой Богородице.
Дарья вернулась в горницу. Марко вопросительно взглянул на нее.
– Испугалась она сильно, не гневайся на нее. – тихо проговорила Дарья.
– Да я – что? Я понимаю, – пробормотал Марко и вдруг схватил Дарью за руки и притянул