сидит!
На дворе раздался голос Марко. Дарья встрепенулась и встала из-за стола. Но Марко уже входил в двери, поддерживая бледного как смерть, тяжело опирающегося на него названного отца.
– Помоги мне, Дарьюшка! Тятенька занемог!
Дарья засуетилась, разбирая постель. Петра усадили на лавку. Богомолки засобирались уходить, разбудили ребенка. Он потянулся с просонья, глянул на вошедших и вдруг заревел в голос, указывая перстом на Петра:
– Маменька, маменька! Вот он, вот он! Зверь! Зубы железные, огонь изо рта пышет! Спаси меня!
Бабы схватили ребенка и, крестясь, побежали вон из избы…
Прошло три недели. Петру с каждым днем становилось хуже. Он очень изменился: исхудал, почернел, стал походить на живого покойника. Лицо его сделалось поистине страшным, и Марко, боясь за будущего ребенка, приказал Дарье не подходить к отцу. Дескать, не след бабе на сносях смотреть на такое. Он сам принялся ухаживать за стариком и делал это охотно, с любовью и редким терпением. Однако работа по хозяйству требовала мужских рук. Иван Никитич, навещая в очередной раз заимку, предложил оставить в помощь молодым супругам Аннушку, тем более, что та с охотой соглашалась. Дарье это не очень-то по душе пришлось, но делать было нечего.
По-правде сказать, Марко с Дарьей не могли нарадоваться на помощницу. Откуда что у девки взялось! Не иначе, по крови, от предков – травников да колдунов, передалось ей умение ухаживать за недужным, облегчать его страдания, а Петр страдал люто. Как многие больные, он сделался раздражительным и капризным, на Марко порой кричал, Дарью близко не подпускал, и только Аннушка могла успокоить его. Марко привозил из города лекаря, но тот только руками развел, – когда приходит смерть, наука бессильна, против нее, дескать, еще лекарства не придумали.
Дарья пыталась выспрашивать у мужа, что подеялось со стариком, но тот отговаривался общими словами да тем, что в ее положении не след вникать в разные подробности. Дескать, родишь, тогда все расскажу, ничего не утаю, а пока не спрашивай. На дворе непогодило. Дарья, возясь у печи, разгоряченная, иной раз выбегала из избы, в чем была, застудилась и слегла сама. Анна на время ее болезни стала полноправной хозяйкой. Девку это, казалось, вполне устраивало. Она умудрялась быстро справляться с бабьей работой по дому и успевала ухаживать за сестрой и стариком. Со скотиной и во дворе управлялся Марко. Прошло какое-то время, Дарья на поправку пошла, стала понемногу вставать с постели и выходить во двор…
Однажды ей непреодолимо захотелось пойти в старую избу и хоть издали взглянуть на свекра. Ей было жаль старика, она в душе корила себя, что слушает мужа и не подходит к больному. Еще будучи слаба после болезни, она тихонько прошла по двору, отворила дверь и вошла в избу. Там было душно и жарко. Пахло травами, развешанными по углам, но этот запах не мог перебить другого, страшного, того, что встречает людей в склепах и витает над полями сражений. Дарье стало дурно. Тошнота подступила