это не всегда у них удачно получалось. Никакими иностранными языками они, как правило, не владели, на встречи с местными випами и послами других государств ходили в сопровождении переводчика – как правило первого секретаря посольства, который не только исполнял обязанности толмача, но и удерживал посла от явных глупостей, подсказывал формулировки вопросов и ответов. А по завершении встречи дипломат должен был письменно изложить суть беседы, и запись эту посол затем редактировал, вносил какую-нибудь косметическую правку для подтверждения своей важности (но при этом коррективы не всегда меняли текст к лучшему). Конечно, среди послов встречались и высокие профессионалы, как, например, Анатолий Добрынин, 24 года представлявший СССР в США и внесший большой личный вклад в предотвращение мировой ядерной войны, или легендарный Сергей Виноградов, благодаря которому в значительной степени между Москвой и Парижем в 60-х установились особые отношения. Думаю, что без него такого мы бы не достигли. Нужно было не только обаять де Голля и его министров, но и своих руководителей постоянно направлять в верное русло, удерживать от ошибок и идиотских поступков. Чего стоил один эпизод с гениальным танцором Рудольфом Нуреевым, попросившим в 1961 году политического убежища во Франции! Если бы Виноградову, при поддержке советника посольства по культуре Вдовина, не удалось помешать КГБ провести показательную акцию наказания-устрашения «предателя» (резидентура предложила сломать ему ноги), то об особых отношениях и дружбе с французами можно было бы забыть. Причем для этого требовался не только здравый смысл, но и личная отвага: ведь выступая против воли могущественного комитета, послы немало рисковали…
Но даже при хороших послах на советников и первых секретарей ложится особая нагрузка. Герой моего любимого эпизода – первый секретарь посольства СССР в Мозамбике Александр Смирнов (в будущем – посол в Португалии), которому довелось переводить переговоры Брежнева с мозамбикским лидером Саморой Машелом. Пока африканский гость долго и страстно говорил о богатом потенциале своей страны, Брежнев заснул, но через несколько минут вдруг проснулся. С изумлением и ужасом уставился он на иссиня-черное лицо на другой стороне стола переговоров и, резко прервав речь Машела, спросил: «А ты сам-то откуда?» Александр Смирнов, ни на секунду не запнувшись, произнес по-португальски нечто совсем другое: придумал некий вежливый уточняющий вопрос, показывающий, как якобы внимательно глава СССР слушал собеседника. Потом, переводя на русский ответ Машела, вставил в него слова: «У нас в МОЗАМБИКЕ, товарищ Брежнев…» Переговоры были спасены, присутствовавший на них посол Вдовин (от которого я и слышал эту историю) был в восторге от находчивости своего первого секретаря и сделал все от него зависящее, чтобы помочь потом его карьере – в итоге Смирнов тоже дослужился до посла, и это более чем справедливо. Но все же в советские времена образованные и профессиональные послы встречались