фракции в газете, негласным лидером которой был Игорь Голембиовский. Это были яркие, талантливые люди, большие мастера, мне льстило, что они приняли меня как своего. Привечали меня и в яковлевской части отдела пропаганды ЦК, привлекали, неофициально и бесплатно, к подготовке речей и документов. Из озорства стал я давать интервью радио «Свобода» и Би-би-си. Для КГБ я стал врагом. И я эту организацию по-прежнему побаивался, но уже не так, как прежде.
И вот черт меня дернул: я решил сесть в машину к «товарищу Ш.». Какие-то странные, сентиментальные чувства меня обуяли, ведь мы действительно расстались очень по-дружески, а остальных встречавших я видел впервые. И любопытство тоже имело место быть: что же стало с моим «воспитанником», как он здесь, в Эмиратах, оказался? Ясно, что уже давно не корреспондент, бери выше. Но я, разумеется, понятия не имел, какую именно должность он занимает. Знал бы, держался бы от него подальше. А так вышло как вышло.
– Знаешь ли ты, Андрей, кто я? – спросил «товарищ Ш.», как только мы отъехали от аэропорта.
– Понятия не имею.
– Имей в виду: я здешний резидент.
Широкая публика часто считает слово «резидент» просто синонимом слова «разведчик» или «шпион». На самом деле «резидент» – это начальник резидентуры, главный представитель разведслужбы в данной стране, ему полностью подчинены все остальные ее сотрудники, работающие под крышами различных организаций. Как правило, числится резидент советником посольства, но считает себя почти ровней послу. В советское время власть их была велика, в их силах было сломать карьеру, сделать перешедшего им дорогу навсегда «невыездным». Их побаивались даже послы, хотя в послесталинские времена последние стали считаться номенклатурой политбюро и были отнесены к категории неприкасаемых. В Йемене КГБ накопал компромат на посла (большой был ловелас), но когда так называемый офицер безопасности послал эти материалы в центр, его без разговоров отозвали в Москву и выгнали из органов, говорят, даже без пенсии. Я знал несколько случаев, когда посол воевал с резидентом, но это могло кончиться плачевно для обоих. Мой крайне опытный во всяких таких делах тесть учил меня: если резидент или его люди будут приставать с просьбами, принуждать к сотрудничеству, то ни в коем случае прямо не отказывайся. Притворись дурачком, скажи: «Ну конечно! Я же советский патриот! Но вот только я пойду к послу, получу у него разрешение, мне же в ЦК говорили, что во всех деликатных случаях с послом надо советоваться, он здесь, в стране пребывания, мой начальник и представитель политбюро. От него не может быть тайн». В подавляющем большинстве случаев просьба тут же отпадет, говорил тесть, чекисты не захотят, чтобы посол был в курсе их дел… Я следовал совету тестя, и он срабатывал. В те годы – во времена перестройки – кагэбэшники вынуждены были действовать осторожно, с оглядкой. Власть их пошатнулась. А после падения СССР, по крайней мере в первые постсоветские годы, дело дошло до того, что некоторые посольства и вовсе