ехать в любимый ресторан, не хотелось ужинать. Не хотелось думать. Посидеть бы где-нибудь среди незнакомых людей, пропустить пару рюмок. Ни о чем не говорить, ничего не обсуждать, не решать никаких проблем. Напряженные мышцы, напряженные мысли… и усталость, усталость… Максим медленно катил по вечернему городу. Зажигающиеся фонари. Бесконечные витрины. Прохожие – друг на друга похожие. Хорошо бы зайти в этот бар со светящейся вывеской, знакомых здесь быть не должно, забиться куда-нибудь в уголок с сигаретой и рюмкой коньяка. Полумрак, сигаретный дым, скрывающий лица, приветливый бармен. Столик у самого окна. То, что нужно… Хорошо сидеть вот так одному, подтягивать коньяк и смотреть через стекло на посторонних тебе людей, зная, что им на тебя наплевать, так же, впрочем, как и тебе на них.
Что-то в его жизни не так, что-то не то происходит. Все нормально на первый взгляд – работа, дом, жена, коллеги. Но чего-то главного нет в этой жизни, чего-то важного, настоящего. Работа? Да, у него хорошая работа – престижная, с деньгами и связями. Но на кой черт все это нужно, если уже не справедливость защищаешь, а так, того, кто больше заплатит? И нельзя уже по-другому, нельзя… Привычка к хорошей жизни, к обеспеченной жизни, привычка красиво жить, вкусно есть и сладко пить. И по-другому нельзя, нельзя хотеть быть лучше, справедливее, выше всей этой суеты, нельзя – засмеют коллеги, да и жена не поймет, не оценит, ведь надо соответствовать высоким стандартам, быть, так сказать, на уровне. Да, эта не посмотрит влюбленными глазами, не скажет: какой ты пушистый и милый, лишь высокомерным взглядом смерит, начнет говорить о недопустимой слабости, о непрофессионализме. Она и в постели не женщина, а юрист, за оскорбление действием может привлечь к ответственности. Ха-ха! Так, стоп, я уже сам с собой разговариваю, на сегодня коньяка хватит, нужно держать себя в руках и… на ногах. Так, медленно встаем и двигаемся к выходу. Ничего, на воздухе все придет в норму. Давно не пил, потерял форму… Что с нами делает спиртное, уже говорю стихами… Потерял форму, но приду в норму… Ой, девушка, извините, пожалуйста, я нечаянно вас толкнул. Нет, нет, спасибо за внимание, то есть спасибо за приглашение, но я уже ухожу, а вас как зовут, не Лера, нет? Жаль, это одна красивая девушка, да, очень красивая и очень милая. До свидания, очень жаль, но мне пора… Так медленно двигаемся к выходу, осторожно, осторожно… Слушай, приятель, ты мне на ногу наступил! Очень больно… А ты как думал. О-о, да это ты, Коля, друг, как ты здесь оказался?! Какими судьбами? Нет, друг, нет, я совсем не пьян. Просто устал, Коля, просто очень устал… Пойдем, выпьем, я угощаю! Бросил? Ну, это правильно. Тогда давай я тебя отвезу, я на машине. Пойдем, друг.
Что-то плохо мне, Коля, очень плохо…
– Макс, Макс! – кто-то тряс его за плечо, отчего голова болталась в разные стороны, и от этого еще сильней болела. Максим с трудом разлепил веки, но тут же зажмурился от бившего в глаза солнечного света. В ушах стоял шум, сквозь который настойчиво пробивался голос Николая.
– Макс, вставай, я тебя уже полчаса бужу. Потом будешь ругаться, что поздно поднял. Уже десятый час.
– Черт, – простонал Максим, – что ж ты меня раньше не разбудил? Я на работу опоздал.
– Ну