чудесную ночь. На следующий день мы встретились снова. Желтая папка… Он попросил увезти ее на север, лучше в Россию. Обещал вернуться за ней. Но прошло уже тридцать лет…»
А может, я тогда это все придумал? Я не помню. Теперь эта папка находилась у меня уже месяца три. Почти неосознанно я пришел к тому, что стал не только читать рукопись, но и переводить на русский язык. Я не просто переводил разрозненные фрагменты, но и пытался дополнить некоторые неоконченные предложения и абзацы своими домыслами, чтобы хоть как-то связать эту фантасмагорию в единое целое.
Chapitre 1 – De maniaque
Теодор когда-то по-настоящему любил детей. Он с умилением наблюдал за молодыми родителями, возившимися со своими чадами в дворовых песочницах. Мечтал, как обзаведется домовитой женой и дитем, которого будет всячески баловать. Когда-то давно он так мечтал. Пока не свалился со строительных лесов на кучу арматур.
После долгих больничных скитаний врачи констатировали, что бедро и левая нога Теодора срослись удачно, но вот о женщинах он теперь может только мечтать. Бедный Тео. Так сказала бы мама, если бы была жива. Она назвала его в честь младшего брата знаменитого голландского художника, вероятно, надеясь, что Тео преподнесет такие же чудеса сострадания и братской любви. Но мечтам не суждено было сбыться. Во-первых, у Теодора давно не было брата. Он умер в раннем детстве от врожденного порока сердца. Во-вторых, тяжелая травма малого таза и подцепленный в больнице вирус превратили его в мрачного мизантропа с вечно дряблой мошонкой. Теодор замкнулся в себе, стал угрюм и нелюдим. Он стойко нес вахту охранника в Институте агрокультурных исследований, а в свободное время играл в трехмерные шутеры.
Женщины и дети были ему ненавистны, впрочем, как и остальные люди. Радостные человеческие лица и прелести обычной жизни постепенно довели Теодора до состояния тихой, еле сдерживаемой ярости. Она была всепоглощающей и придавала какой-то смысл его жалкому существованию. Теодор практически не испытывал иных чувств. Они уничтожались, не успевая зародиться. В начале болезни его ненависть была наполнена тоской и безысходностью. Тео напоминал аллигатора, недовольно взиравшего на юрких загорелых туземцев, ныряющих в воду. Они ныряли совсем рядом, но аллигатор был слишком ленив, чтобы попробовать их на вкус.
Так было до тех пор, пока у него не украли велосипед. Аккуратно перекушенная кусачками цепь одиноко висела на рампе около магазина. Это привело Теодора в бешенство. Несколько вечеров он прочесывал район с припрятанным в рукаве тяжелым гаечным ключом. В итоге он наткнулся на двух мальчишек. Они вытаскивали обшарпанную «Мериду» из подвала многоэтажки. В ходе короткого разговора Теодор понял, что велосипед принадлежит однокласснику Борьке, который мальчиков чем-то обидел. Дальше выяснилось, что это не первый велосипед, который они украли. Теодор оглянулся на пустой двор, а потом быстро нанес ключом несколько сильных ударов.
Так он и стал