наденешь. А то босиком домой притопаешь, – отрезала бабка. Развернувшись, оставив Лариску в одиночестве, она зашаркала тапками в сторону спальни.
– Ну что? Проснулась, никчёмная? – утром обратилась к Лариске бабка, когда та вышла из своей комнаты
– Башмаки твои ремонту не подлежат. Вот дотянем до пенсии, надо будет тебе обувь какую никакую подобрать. А пока, в моих ходи. Я дома посижу, – повторила бабушка вчерашние слова.
– Не забудь сегодня лампочку купить, и пасты зубной. Деньги то целы у тебя? – Подозрительно прищурив старческие, в морщинках глаза спросила бабка, когда Лариска вышла из ванны, вытирала полотенцем лицо.
– Да целы. Целы! Не тратила я денег!
– Ну, вот и хорошо. А тон свой для своих детей будущих прибереги. Со мной таким тоном не разговаривай, – продолжала нудить бабка.
– Что ты бабушка с вечера завелась. Я ж как лучше хотела. Тебе не угодишь! Лариска, уже одевшись, впихнула ноги в бабкины туфли. Размер обуви внучки и бабки совпадал, но разношенные полной ногой бабушки башмаки, на Ларискиной узенькой ножке, напоминали калоши. Она несколько раз прошлась по комнате. Убедившись в том, что бабкины башмаки, если идти осторожно, не свалятся с ног, набросила пальто, и на ходу крикнув
– Я побежала, бабуля! До вечера! – Хлопнула дверью.
– Бабка подошла к окну, раздвинула ситцевые, вылинявшие занавески и посмотрела во двор. Обходя сырые места на асфальте, Лариска неуклюже, шла через двор. В её движении было что-то необычное. Она как-то странно переставляла ноги, и бабка поняла, что внучка просто боится потерять обувь. Лариска спешила. Выйдя из двора, разочарованно посмотрела вслед удалявшемуся скособоченному автобусу. Замешкавшись, она опоздала и зелёный с белой полосой ЛИАЗ, показал ей хвост из дымки выхлопных газов. Скрючив пальцы ног в башмаках, надеясь таким образом удержать обувь, Лариска прибавила шагу. Она подумала о том, что лучше бы уж надела свои дырявые туфли но, вспомнив плохое настроение бабки, в котором та пребывала со вчерашнего вечера, быстро отогнала от себя эту мысль.
– Доехав до нужно остановки, Лариска вышла из метро и свернула к дому. По тротуару, сплошным нескончаемым потоком шли люди. Они все спешили. Люди, были все разные, и нетрудно было догадаться, к какой категории общества они принадлежат. Это были и студенты, и рабочие и служащие. Кто-то из них, проходя мимо Лариски, оставлял за собой шлейф парфюма, и его одежда говорила о том, что этот человека работает в конторе. Лариска с удовольствием потягивала воздух тонкими ноздрями, впитывая незнакомый, но будоражащий воображение запах. Кто-то обдавал её клубами табачного сизого дыма, от которого она старалась увернуться. Были и такие, которые, как казалось Лариске, только что, вскочив с постели, не умывши лица, мчались в неизвестность. Вдруг в парке, где вчера прогуливала малыша молодая мамаша, между редко посаженных деревьев, она увидела, как мелькнул ярко малиновый гребень. Она остановилась. По телу пробежала дрожь. Лариска, ещё не осознавая, что