считая себя второй матерью. Упаси меня, Боже, судить о том, о чём не в праве судить никто, кроме самого Господа.
Бабушка болезненно переживала то, что внук у неё некрещёный. После истории с грудным молоком крещение Юрика ей представлялось делом наиважнейшим, неотложным и трудно исполнимым, ибо время – страх божий! Борьба «с религиозными предрассудками», со священством велась с большевистской прямотой и беспощадностью. И в доме Бычковых, непонятно с чего и каким образом, возрос воинствующий атеист. На уроках Закона Божьего в церковно-приходской школе он позволял себе богохульные выкрики и разглагольствования в этом духе на переменах. Батюшка в присутствии всего класса называл за это Сашку Бычкова антихристом. Встретив на улице бабушку, священник суровым тоном определил: «Бандита растишь, Анна Игнатьевна». Чего греха таить, атеистом всю жизнь был мой отец, глава семейства. Что он насчет крещения сына-первенца думал, мне неизвестно, но знаю, что, когда началась в конце двадцатых годов антирелигиозная кампания, он приказал плачущей навзрыд матери иконы из красного угла убрать. Бабушка, скрепя сердце, приказание сына исполнила – для святых угодников нашлось до лучшей поры место в дальнем углу чердака под ветошью. Само собой разумеется, что крестить мальчика Александр Иванович посчитал делом немыслимым, в силу запретительных мер со стороны власти и своих антирелигиозных убеждений.
Этим он сильно огорчил мать и сестру. В до-большевистские времена в церкви Зачатия святой Анны крестили, венчали, отпевали всех Бычковых и Завидоновых. «Как же такое можно допустить? – рыдала, заламывая руки, Софья Ивановна: её дорогой, обожаемый Юрочка будет маяться некрещёным?! Но брат её, Александр, оставался непреклонным. Однако нашла коса на камень. Недаром София – Премудрость. Достоверностью не располагаю, могу только предполагать, догадываться, с какой это стати Софья Ивановна вскоре после того, как начались наши с бабушкой вояжи в Москву, стала именовать себя крёстной, то есть крёстной матерью. Никто из родни особенно не допытывался, как такое возможно. Дескать, хочется ей быть крёстной матерью и пусть будет ею. Сколько прошедших обряд крещения крёстных через какое-то время по обстоятельствам разного порядка забывают о своём материнском и отцовском долге! Крёсной, без «т» в средине слова, для душевности и простоты произношения, называли мы ее. Так и ушла она на тот свет Крёсной, с большой буквы. Крёсной матерью она всю жизнь была для меня и моей сестры Галины, родившейся в 1935 году, и для младшего моего брата Владимира. Софья Ивановна, Крёсная, ею и осталась в нашей памяти. В нас она души не чаяла.
Вояж в Москву
– Так-то вот, мальчик милый, старые кости опять захотели в гости. Прощай, квашня, я гулять пошла!
Бабушка, подарив мне засветившуюся на мгновенье в её глазах мечтательную улыбку, развела руками. Дескать, куда тебя несёт, старая, чего не сидится дома? Она занервничала, зевнула раз-другой, перекрестилась.
– Помяни, Господи, царя Давида, и всю кротость его.
Но решение принято, и начинаются сборы. Делается все основательно, старательно, с любовью. Вечером