а по соседству находится мясной рынок. Помимо требухи и голов скотины здесь частенько находили и трупы людей. Обычное для здешних обитателей зрелище, когда вместе с останками животных в телеги загружают трупы людей, у жителей других кварталов вызывало ужас.
– Так короче.
– А так прямо! – воскликнул Гэвин, махнув рукой на Торговую улицу.
– А я говорю, так короче… хотя, если хочешь, ступай, я не волен
тебя удерживать.
Не дожидаясь ответа, Калум свернул в переулок и растворился в темноте.
– А что, и пошел бы, – процедил Гэвин. – Да вот не могу, Ее Величество прознает, головы мне не сносить.
Вздохнув, он нырнул в темноту вслед за тем, кому этой ночью так нежданно повезло. Поручив Калуму собственное дитя, Ее Величество оказало ему особое доверие, которого он, Гэвин, не смог добиться и за десять лет безупречной службы.
Обходя кучи дерьма и потрохов, они смотрели под ноги с широко раскрытыми глазами. Тишина, окружающая их со всех сторон, казалась мертвой, будто все жители переулка передохли, как мухи по осени. Но, то было видимостью, ибо добравшись до середины переулка, они услышали над головами голоса. Что-то упало, отозвавшись гулким эхом, а затем резко распахнулось окно, будто на свободу вырвался ветер, прежде заточенный в доме.
– Берегись! – раздался резкий женский голос и на мостовую полетели помои.
– Чтоб тебя! – вскричал Калум.
Бросив взгляд на забрызганные полы плаща, он посмотрел на младенца, продолжавшего спать, как ни в чем не бывало. Наградив худосочную женщину гневным взглядом, он поправил меч на правом боку, перешагнул помои и продолжил путь. Что до женщины, то она в ответ смачно сплюнула и с грохотом затворила окно.
– Ты с ним так церемонишься, будто это твой сын, – заметил Гэвин.
– Я только отдаю ему должное, – ответил Калум. – Как ни крути, это человеческое дитя.
– Как по мне, так ублюдок, как и те, что были до него.
– Ублюдок, не ублюдок, а дети ни в чем не повинны, и я на том стою. Если тебе это не по нраву, можешь проваливать на все четыре стороны!
– Все в чем-то повинны, вот, моя матушка, та еще…
– Постой-ка, – оборвал Калум напарника. – Ты это слышал?
Остановившись, он вслушался в тишину, но, ничего, кроме отдаленных криков не услышал.
– Здесь кроме нас, да этого ублюдка, никого нет, – проговорил Гэвин, пожав плечами.
– Значит, показалось. Так что там твоя матушка?
Улыбнувшись, Калум сделал шаг-другой, и незаметно от напарника запустил руку в складки плаща.
– Она любила поговаривать, что будь у нее дар предвидения, то забрала бы мою жизнь, удушив прямо в детской кроватке, каково, а!?
– Значит, было за что?
– Не буду спорить, водились грешки, – улыбнулся Гэвин. – Утопить кошку, да обнести соседа, как на раз-два!
– А знаешь, это никогда не поздно исправить, – сказал Калум с плохо скрываемой угрозой.
На лице Гэвина мелькнула тень страха, и его рука потянулась к эфесу меча, но Калум оказался быстрее. Бледная сталь клинка,