Чашка звонко стукнулась о блюдце. Она бросила взгляд на Киру.
Кира вздохнула и потянулась за вторым куском пирога. Она обожала мамин пирог с капустой и яйцом.
– Тогда она была маленькой. И это оказалось ошибкой. Теперь же все иначе…
– Вот ведь странно, ведь тогда тоже говорили, что что-то не так с легкими… Надо ехать в Москву!
Мама сидела с неестественно прямой спиной.
Кира встала из-за стола, боясь взорваться, и, взяв тарелку с недоеденным куском пирога, она ушла в свою комнату.
Ей не хотелось слушать рассуждения, что надо сделать от людей, которые не понимали о чем говорят. Как мама выдерживала это и продолжала вежливо выслушивать предложения тети, Кира не понимала.
Закрыв дверь и повернув щеколду, она прыгнула на кровать, что недовольно скрипнула, и уже без аппетита стала есть пирог, не чувствуя его вкуса. Она ела его только потому, что не хотела признавать, что похудение связано с ее болезнью.
Она хотела позвонить подругам. Хотела рассказать все, что происходило с ней, но не могла решиться. Ей казалось, что как только она расскажет о том, что с ней происходит, так все сразу станет реальностью.
Хотя куда реалистичней, чем сейчас?
Тихий стук в дверь отвлек её и, спустив ноги на ковер, Кира открыла. Бабушка мягко улыбнулась своими добрыми глазами. В комнату проник аромат старых книг: немного затхлый, немного сладкий с нотками любви и опыта.
– Можно мне войти?
Кира не смогла отказать и сделала шаг в сторону. Бабушка кинула на пол огромную сумку.
– Дай я тебя обниму, – произнесла бабушка и раскинула объятия. Кира была выше бабушки на пол головы и нагнулась, чтобы обнять её.
Руки мягко погладили спину.
– Мне так жаль, моя дорогая, – Кира замерла и шумно втянула через нос воздух. – Это так несправедливо… – голос бабушки сорвался. Кира хотела отодвинуться, но бабушка не расцепила рук. Слезы наполнили глаза. – Я буду молиться за тебя. Сильно… Возможно, тебя опять спасут. – Лучше бы меня позвали на небо к твоему деду. Ох, прости меня. Ты сейчас меньше всего хочешь видеть чужие слезы.
Бабушка отодвинулась и посмотрела полными слез тусклыми глазами на внучку, что отвернувшись, вытерла щеки от ненавистной влаги.
Бабушка присела на край кровати и достала из сумки фотоальбом и футляр с очками. Водрузив очки с крупными линзами, она открыла альбом и повернула к Кире выцветшие фотокарточки.
Кира непонимающе посмотрела на бабушку и опустила взгляд на фотографии, на которых был изображен ее дедушка с маленькой Кирой на руках. Он щекотал Киру и не смотрел в кадр, а Кира заливалась смехом.
На другой фотографии дедушка показывал пальцем на камеру, пытаясь привлечь внимание Киры, но она все равно смотрела куда-то вправо.
– Твой дедушка так любил тебя… Он был готов часами играть с тобой. Ты же знаешь, у нас умер твой дядя, брат твоей мамы, когда ему было пятнадцать. Это подкосило дедушку, но после твоего рождения, он словно снова научился радоваться жизни, – влажные глаза бабушки через очки