ниже плеч и вился на концах. Невзначай, она бросала взгляды и на его лицо. На нем виделся интерес -диакон был полностью поглощен иконой. Он медленно водил взглядом по полотну, часто и подолгу останавливался на какой-нибудь детали, порой водил по тяжёлой рамке кончиками пальцев. Что же было в нем? Лика не могла разуметь. Лицо грызуна? Выражение? Жиденькие усы? Усики явно ни к месту. Нет, не отдельная деталь создавала впечатление, а весь диакон целиком, он испускал энергию гидры или рептилии – гибкий, вкрадчивый, всего за один вечер влюбил в себя Иоанна. Лика мотнула головой, чтоб отогнать глупые мысли. В сущности, она ничего не знала об этом человеке, так что выводы исходили из пустых предубеждений. Ей стало совестно, что судит о Кирилле несправедливо. Она тихонько подошла и через его плечо тоже взглянула на полотно.
– Неопалимая купина, старинная вещь.
Кирилл вздрогнул. Икона выскользнула у него из рук и ударилась об пол. Тотчас с сухим треском лопнула рамка – белая расщелина расползлась от угла к середине, порвав замысловатый узор багета. Диакон охнул и застыл.
– Прости, не хотела тебя пугать, думала, ты слышишь, что я иду, – Лика поспешила поднять икону. – Её можно заклеить, – без тени уверенности сказала она, глядя на волокнистую трещину. – Главное, стянуть покрепче, тогда ни следа не останется.
Они стали разглядывать рамку. Казалось, Кирилл вообще не дышал. Он побледнел, застыл, в Лике шевельнулась жалость.
– Всё обойдется, мы отыщем новый багет, даже лучше прежнего. В подвале у нас таких навалом.
– Батюшка мне не простит, – севшим голосом пробормотал Кирилл. На миг Лика испугалась, что он разрыдается.
– Нет, ну что ты! Отец мягкий человек и ты ему нравишься. К тому же – это всего лишь рамка, сама икона цела.
– О, икона бесподобна, – Кирилл благоговейно провел по ней пальцами, – Работа кропотливая и тонкая, а само полотно узора будто тканное, хоть и написано кистью. Как старательно прорисованы лица святых. Неопалимая купина…
Диакон с любовью глядел на икону. Его лицо приобрело мечтательное выражение, он легонько улыбался своим мыслям. Лика подумала, что может он не такой уж противный, каким показался ей в начале вечера. Позади скрипнула дверь, вошёл Иоанн.
– Бога ради, Анжелика, что ты натворила с иконой!? – батюшка остолбенел, завидев щепки.
– Это лишь рамка, полотно не пострадало, – Лика поглядел на диакона, тот, ни жив ни мёртв, застыл рядом.
– Ну что за растяпа! – отец принялся охать, как старая монахиня, – И зачем тебя понесло взять икону в руки? Меня не было четверть часа, а дома уже разбой и разрушения. Кирилл, скажи на милость, как такое вышло?
Взгляды устремились к диакону, Лика тоже, не мигая, уставилась на него.
– Юные барышни так ветрены, – выдавил он, подняв затравленный взгляд на Иоанна. Батюшка оживился.
– Вот это верно. Молодёжь прытка и беспечна, они не понимают прекрасное, если то не кричит о себе в голос. Что ж, – отец сделал шаг вперёд, чтоб рассмотреть раскол, – Будь добр, Кирилл, завтра же подбери ей новый багет. В хранилище,