я пока не берусь, в первую очередь мне надо встретиться с работниками музея, возможно, следствие что-то упустило из виду. Собственно, я прямо сейчас туда и пойду, зачем откладывать в долгий ящик. – Он торопливо вытер салфеткой замаслившиеся губы, расплатился за всех и уже на улице напутственно сказал друзьям, чтобы они его дожидались дома, а сам размашистым шагом пошёл по направлению к музею.
Молодой человек быстро пересёк довольно грязную мостовую, по которой двигался поток машин, свернул направо и вскоре выбрался на пустынную широкую улицу, остановился посередине и стал припоминать, куда идти дальше.
В голове у него прокрутилась мысль: с завтрашнего дня у него должен быть жёсткий чёткий распорядок. В семь часов подъём, короткий завтрак, и до самого вечера скрупулёзный сбор информации, имеющей хоть какое-то отношение к убийству. Старинный музей находился на окраине города, Глеб буквально взмок весь, добираясь туда причудливыми закоулками. Он вытащил из кармана брюк не первой свежести носовой платок, тщательно вытер с лица пот, смешанный с пылью, и внимательно осмотрелся вокруг, чувствуя какую-то внутреннюю дрожь. Когда-то он здесь несколько раз бывал, но многое теперь совсем забылось.
Музей располагался в старом двухэтажном здании, сделанном из красновато- бурого кирпича; в силу своей своеобразной архитектуры помещение представляло собой некую историческую ценность, о чём свидетельствовала скромная металлическая табличка у входа. Ему сразу бросилась в глаза массивная дубовая дверь с гладкой блестящей ручкой. Никаких абсолютно следов от повреждений, значит, их и не было. Во рту у него вдруг стало сухо, и он понял, что сильно волнуется, он толком не знал, как будет проводить расследование, захотят ли с ним вообще говорить те, кого он будет расспрашивать? Из документов с собой у него были лишь паспорт, да редакционное удостоверение.
Но он быстро взял себя в руки и с силой надавил на тяжёлую дверь. И сразу очутился в полутёмном сыром мрачноватом вестибюле, остро пахнущем крысами. Заложив руки за спину, Глеб медленно шагал по залу, где царила тишина, нарушаемая гулким звуком его шагов, да сопением жирного серого кота, который, свернувшись калачиком, преспокойно спал в углу на коврике.
Глава четвёртая
Глеб весьма удивился, почему к нему никто не вышел и не поинтересовался, зачем он, собственно, сюда явился, ведь, кроме него, никого из посетителей не было. Он заметил, что музейные окна, а вернее, низкие крошечные оконца, сквозь которые едва процеживался дневной свет, были в решётках, так что взрослому человеку внутрь с улицы не так просто пробраться. С того времени, когда он здесь был в последний раз, в музее почти ничего не изменилось. Та же полуподвальная отвратительная сырость, мерзкий гнилой запах, тот же жуткий полумрак.
Он оглянулся направо, где была дверь, ведущая в небольшую комнатушку – здесь, он прекрасно знал, было рабочее место его сестры. Спустя