не видел. Каким ветром его сюда занесло? Роились эти мысли в воспалённом мозгу Глеба. Он точно знал, что этот мужчина не был ни их дальним родственником, ни знакомым семьи, но ведь кем-то он, наверное, приходился Ларисе, раз явился проводить её в последний путь.
Как бы там ни было, Глеб дал себе слово непременно разузнать, кто же этот таинственный незнакомец. Ещё ему сразу бросилось в глаза, что на похоронах почему-то отсутствовал их отец, хотя он проживал в этом же городе. Очень странно это показалось ему. Неужели отец настолько очерствел, что совершенно проигнорировал смерть своей дочери. А ведь он, насколько Глебу было известно, любил Ларису гораздо больше, чем его самого.
На могиле у сестры Глеб с мучительной тоской мысленно поклялся, что он, чего бы это ему ни стоило, непременно отыщет убийцу. Надо сказать, что в своей журналистской практике он не раз брался за острые криминальные темы, и прекрасно знает, как неповоротлива у нас вся правоохранительная система, и что многие тяжкие громкие преступления так и остаются, увы, нераскрытыми.
Минуло несколько дней, всё это время верные ему Адель и Денис не покидали его, куда бы он ни шёл, они, как тени, молча следовали за ним. Между тем Глеб весь углубился в себя, ему хотелось уединения, чтобы можно было во всём, не спеша, разобраться. До его сознания доходило, что в первую очередь надо припрятать все эмоции и собрать волю в кулак.
Как можно больше хладнокровия и выдержки, вот что ему сейчас необходимо, и, как ни тяжёл камень на душе, следует подойти к делу так, будто оно касается не родной сестры, а совершенно постороннего ему человека. Когда он сообщил о своём решении матери, Раиса Сергеевна горько разрыдалась.
– Прошу тебя, сыночек, не ввязывайся, Бога ради, в это дело! – комкая платок, говорила она. – Чует моё сердце, к добру твоя затея не приведёт! Опасно это. Подумай лучше обо мне! Лариса уже не вернётся, хоть бейся лбом о стенку. И неужели тебе не жалко мать! Сам знаешь, что у меня теперь, кроме тебя, никого нет на белом свете. А если ещё с тобой что-то случится, не переживу я этого.
Она подняла на него почерневшее лицо с провалившимися глазами. Горе надломило эту далеко ещё не старую женщину, за последнюю неделю она буквально превратилась в старуху, плечи у неё согнулись, она сделалась белой, как лунь, в глазах теперь поселились тоска и отчаяние.
– Хоть вы вразумите его, – с мольбой обратилась она к друзьям Глеба. Однако последние не стали его отговаривать. Слишком хорошо все знали его упрямый нрав и неуступчивость, когда дело касалось сложных жизненно важных вопросов.
Глеб с тяжёлым сердцем направился в зал, где на передней стене висела фотография Ларисы. Синие глаза её с озорным блеском лукаво смотрели на него, пышная коса, с которой она не так давно рассталась, была перекинута на грудь. Вглядываясь в дорогие ему черты, Глеб почувствовал, что сердце его будто сдавило тисками, а спазмы сильно сжали горло, и он никак не мог проглотить