что ж, тутошний воевода, – прервал его Аркаша, – пойдём к тебе, отобедаем.
Навстречу Аркаше с почтительными ужимками уже спешили полицмейстер, пристав, смотритель училищ…
– Ну, как служите государыне? Хорошо или так себе? – спросил их Аркаша строго.
– Хорошо служим, хорошо, – раздались голоса. – Щас допьём, доедим и пойдём свой долг служить – народцем править.
– Я слышу речи патриотов – не нытиков, – сказал Аркаша то ли в шутку, то ли всерьёз – это уж кто как его понял. – Пока живут вам подобные богатыри земли русской: чиновники, полицейские, смотрители, служители культа – живёт и держава Российская, и я за неё спокоен.
Долго ли ехал Аркаша, коротко ли ехал – увидел он наконец неразорённую деревеньку.
– Эй, барин, туда не езжай: Пугач по башке даст, совсем плохой станешь! – крикнул ему сидящий под кустом черемис6.
– Я тебе дам – плохой! – возмущённо крикнул Аркаша, пытаясь достать черемиса плёткой.
В центре деревни в большой луже возлежала свинья. Свинье было хорошо – об этом говорили её закрытые для мира глаза и вытянутое в сладкой истоме тело. Аркаша спешился.
– Ну что, свинтус, – обратился Аркаша к свинье, – обломать тебе, свинтус, малину?
В ответ свинья промолчала.
– То-то же, – удовлетворённо сказал Аркаша и приготовился вновь вскочить в седло, но был остановлен мужичонкой с наружностью сколь отталкивающей, столько же и приятной.
– Барин, барин, подь же со мной, – говорил мужичонка, заманивая Аркашу в избу.
– Кто таков? – строго спросил Аркаша.
– Егорка я, Белладоннин сын, – представился мужичонка. – И мы тут все в деревне Белладоннины, а вон и сынок мой, Сенька по кличке Мерзкий – и тоже Белледоннин, – Егорка указал на омерзительно грязного пацана в отцовском, вероятно, картузе.
– Не по Сеньке шапка, – заметил Аркаша. – Ладно, пойдём, показывай, зачем зовёшь.
Мужичонка засеменил во двор, затем в избу. Во дворе росла ягода – сплошь малина, изба тоже не пустовала: там была девка.
– Как звать вас, мадам, не Парашей ли? – спросил Аркаша, с интересом глядя на девку.
– Парашей, – подтвердила девка.
– Хорошее имя, – хмыкнул Аркаша.
– И девка хорошая, – многозначительно подмаргивая, сообщил мужичонка.
– А ты, дядя Белладоннин, выйди-ка, – велел ему Аркаша, – собери-ка нам, дядя, малинки для подкрепления наших молодецких сил.
Когда Егорка, предварительно постучавши, застыл в дверях с отнятым у сына картузом, полным малины, Аркаша посреди горницы делал гимнастику, а Параша сидела под лавкой.
– А, витамины принёс, давай, – поманил его Аркаша рукой.
Беспрестанно кланяясь в знак уважения к Аркашиной телесной мощи, Белладоннин подал Аркаше картуз.
– Ну что, – осведомился Аркаша, отправляя первую пригоршню в рот, – давай, как на духу: бунтовщик?
– Что вы, Ваше Всблродие, как можно? Нам бунтовать никак невозможно, – всплеснул Егорка ручонками.
– Значит, мятежник, –