в основном молодежь. Иногда в команду принимали меня. В лагере я начал играть в волейбол.
В лаборатории, кроме отца, работало еще двое лаборантов и две санитарки. Один из лаборантов, инженер-химик, читал мне вслух и в лицах интересную книжку о мальчике-разведчике в гражданскую войну «Макар-следопыт». Позже я эту книгу никогда не встречал. Этот лаборант был радиолюбитель. Он первый рассказал мне о радио. При мне он собрал детекторный приемник (самый простейший), и несколько раз мы слушали радио (был всего один наушник, даже непонятно, откуда он появился, т. к. трансляции в лазарете не было). Буквально через два дня пришел начальник ВОХР и приемник отобрал.
В лазарете был ларек, который иногда открывался, там бывали и съедобные вещи. Иногда у КПП стояли крестьяне из ближайшей деревни – мордва, все в одежде из домотканого полотна с вышивками и обязательно в лаптях, с женщинами в особых головных уборах, вроде духовных клобуков. Крестьяне продавали продукты.
С питанием у нас было плохо. Отец получал «на вынос» свою порцию в столовой для обслуги. Порции на троих не хватало. Деньги быстро кончились. Мама меняла вещи на картошку, но и вещей, конечно же, было мало, чемодан быстро опустел. Картошку варили в мундире на лабораторной керосинке. Помнится, удивительно вкусная была картошка.
Когда приходили знакомые или сотрудники отца, то обычно приносили что-то съедобное. Угощали едой и совсем незнакомые люди, это я хорошо помню.
В первое наше посещение я часто заходил к соседям в конюшню. Конюхи были приветливые кубанские дядьки, все пожилые. Я сперва помогал, а позже и сам запрягал и распрягал лошадь. До сих пор помню названия деталей сбруи, хотя позже никогда с этим не встречался.
Когда мы приехали на лето 1935 г., то жили в маленькой комнате при лаборатории, в противоположном конце зоны.
Рядом были мастерские. Я повадился в столярную, где ко мне тоже относились хорошо мастера. В столярке я научился обращаться с пилой (продольной и поперечной). Стругал доски и рейки. Впоследствии плотницкие навыки мне очень пригодились. Недели через две после приезда я начал делать педальный автомобиль. И сделал.
Кроме коленчатого вала и оси задних колес, эта конструкция, которую я помню в деталях, была целиком деревянной. Должен сказать, что мастера мне только советовали, как делать ту или другую часть, но делал я все сам.
Для оси пилил ножовкой по металлу прут, а коленчатый вал мне согнули и отковали в слесарке.
Колеса были деревянные, в два поперечных слоя досок, опиливал по кругу лучковой пилой я сам.
Автомобиль получился тяжелый и ездить было трудно, особенно по песчаной почве зоны. Вот по деревянным тротуарам ездить было приятно.
В течение лета второго посещения Темлага, когда отец был уже вольнонаемным и получал какое-то содержание как «сотрудник НКВД» и паек, мы жили прилично, т. е. не голодали.
Мама наварила несколько банок варенья, а также, как и в первый приезд, насушила ягод и сделала пастилу.
Когда