уже там и сям касаньями и прозой и стихами описал) … Но выбился из последовательности я в изложении своей причудливой биографии; итак, тот поход, второй судьбоносный, инструкторский, – в результате которого …через 37 почти лет я поэтом, на 66-ой зиме-то!, – поэтом стал, – описан в книгах неодногратно Коле Василенко был тогда обязан: он меня выручал …и вот пришлось его отваживать…
…Коля несчастный, ни слова не говоря, назад к машине брата поковылял, брат с женой, как говорится, «раскрыв рот» стояли, я нагрузив на нарты два мешка с хребтами горбуши и кеты собаке, – в сопку свою потащил тяжелые нарты… Если бы я был хоть в малейшей степени был подвержен мистике, то мог бы посчитать, что именно за тот неизбежный отказ в конце декабря страшным пожаром был наказан, – уничтожившим третью библиотеку из тех, что в жизни собирал, притом обширную самую, главную (но все же самые необходимые книги внизу остались… и свои экзерсисы в истории могу-таки продолжать… …Кроме полного отсутствия общности и абсолютной для какого-либо сотрудничества с теперешним мною полнейшей непригодности, – с Колей была связана еще специфическая неприятная эмоция, – всё из того же рокового для слишком многих 1968-го… Друг попросил меня летом, Валентин Рябцов (потом ученый муж, по политэкономии кандидат наук, с 1935-го, проректором таможенной академии ушел на пенсию, – и преподает в Рыбке поднесь! —, 78-й ему), – спутника верного попросил порекомендовать на женьшень… Так он потом долго при всякой встрече «отплевывался»: – Ну и спутничка ты мне порекомендовал! Чуть ляжем в палатке – сразу в храп! А мне ж, ты знаешь, хоть с полчаса надо о том о сем погуторить… Ну, я ему все-таки днями пытался всякую проблематику «толкать» – так в агрессию вламывается: ты де чего «раскалываешь» меня. (Эта перед другом вина с того времени за мной тянется: ему-то спутник был нужен не грузы, как мне в том… воистину судьбоносном походе… таскать – он и сам был силен в 33 года тогда достаточно! – именно разговаривать (и, меньше, конечно, для безопасности) … Но со стороны ментальной я тогда совсем не знал Николая… В походе том, где я семинар инструкторов краевой через Облачную по Ванчину тащил для таежной практики, – как один из двух-трех тогда в крае, имеющих инструктора-методиста звание; в том походе впервые я проблемы имел из-за инструктора крайсофпрофа по самодеятельному туризму (как и я сам в 61-62-м, – но у меня еще с 56-го, после 9-го класса, был уже 2-й спортразряд, – и право руководить трехнедельными походами предпоследней категории сложности), Пономарева Жени, блондина рыхлого, облысевшего в тридцать лет, склонного к полноте и выпивке, – он год тот семинар вел, – то есть «преподов» подыскивал и так далее, имел в нем тесную компашку человек пять (больше тридцати был весь семинар) тоже с подобными наклонностями, – тогда впервые в туризм поперло «быдло»; еле из-за них в срок протащил тот семинар по Ванчину… Женя Пономарев умер от разрыва