имен было примерно в таком ключе: «Хитклифф Роттердам III», «Паркер Престон XXVI», «Аннализа Беннет фон…»
– Я слышал, как Джозеф обозвал кого-то на днях. Он научился этому от тебя.
Я засмеялась.
– Не смешно, – сказал Даниэль.
– Да брось. Это же просто слова.
Он открыл было рот для ответа, но тут в его кармане зазвучал Шопен. Музыка Шопена, слава богу, а не сам Шопен.
Даниэль вытащил телефон и одними губами сказал мне: «Мама», потом показал на стеклянную стену, за которой находился административный офис Академии Кройден.
– Иди, – сказал он, и я пошла.
Теперь, когда брат меня не отвлекал, я смогла досконально рассмотреть кампус с его безукоризненным, слишком живописным великолепием. Из земли торчали толстые стебли изумрудной травы – их подрезали с точностью до миллиметра, чтобы они ничем не отличались друг от друга. Просторный двор разделял пространство на окаймленные цветами квадраты. В одной части кампуса находилась витиевато украшенная библиотека с колоннами, в другой – кафетерий и гимнастический зал без окон. Классные комнаты и административный офис властвовали в последних двух четвертях территории. Воздушные арки и выложенные кирпичом дорожки соединяли здания друг с другом и вели к журчащему фонтану в центре.
Я почти ожидала, что из зданий вырвутся лесные создания и затянут какую-нибудь песню. Все в этом месте вопило: «Мы здесь идеальны, и ты тоже будешь идеальна!» Неудивительно, что мама выбрала именно эту школу.
Я почувствовала себя вульгарно одетой в своих джинсах и футболке. В Кройдене существовал дресс-код, но, поскольку нас сюда поздно перевели, нашу форму пока не доставили. То, что я теперь оказалась в частной школе вместо бесплатной, в одном из младших классов, да к тому же в середине триместра, было само по себе достаточным мучением, даже без клетчатых юбок и гольфов. Но мама была снобом и не доверяла бесплатным школам такого большого города. А после всего, что случилось в декабре, я была не в состоянии серьезно оспаривать ее решения.
Я взяла у школьного секретаря наше расписание и карты и вернулась на улицу, где Даниэль висел на телефоне.
– Как мама? – спросила я.
Брат слегка пожал плечами.
– Просто проверяет, как дела.
Он просмотрел мое расписание.
– Мы уже пропустили один урок, поэтому твоим первым занятием станет…
Даниэль перебрал бумаги и объявил:
– Математика.
Замечательно. Просто замечательно.
Брат рассматривал ту часть кампуса, что находилась под открытым небом; двери классов выходили наружу, как двери комнат в мотелях. Спустя несколько секунд он указал на дальнее здание.
– Это должно быть вон за тем углом. Послушай, может, я не увижусь с тобой до ланча. Хочешь поесть со мной или еще чем-нибудь заняться? Мне нужно поговорить с директором и руководителем музыкальной школы, но потом я могу тебя найти…
– Нет, все в порядке. Со мной все будет хорошо.
– В самом деле? Потому что нет никого, с кем я предпочел бы