кисло улыбнулась, хотя была по меньшей мере удивлена познаниями своей новоявленной подруги.
– Ну, если по-твоему рассуждать, ничего не остаётся, как вообще голой ходить, – пробормотала она, с некоторой досадой, себе под нос. – Может, ты всё-таки поспишь или вот: давай лучше сменим тему? К примеру, мне до сих пор непонятно, с чего это ты вдруг так в Германа вцепилась? Видела бы ты его улыбку, хищную, похотливую, когда он смотрел, как ты на сцене змеёй извивалась. Я тебя буквально вырвала из его когтей тогда, сказала, что устрою грандиозный скандал, если он не перестанет тебя провоцировать.
Ирина небрежно махнула ладошкой в ответ.
– А почему ты думаешь, что он провоцировал меня? Может, наоборот, мной любовался! Знаешь, у нас, крысок, есть одна очень неудачная черта: знакомых много, а довериться некому – настоящих друзей, подруг практически не бывает. Так что у меня проблема: не с кем на одну, очень важную для меня, тему поговорить. С тобой бесполезно, ты в подобных вопросах совсем не петришь. А я открыла для себя целый мир и готова на всех перекрестках кричать об этом. Ещё пару дней назад я была в вопросах секса, эротики такой же тундрой, как ты (хотя тебе простительно), а сейчас буквально млею от восторга. В первый вечер было немного не то: я была пьяна, а когда приходила в себя, жутко стеснялась. А вчера я даже сама себе удивилась: очень часто не просто подчинялась, а даже брала инициативу на себя и рвалось из меня такое, что краснею всякий раз, когда какие-то детали, быть может, слишком необычные, даже шокирующие, вспоминаю. Но тогда мной владело целиком одно только чувство: вернуть человеку хотя бы частицу того наслаждения, счастья, которое он сам мне доставлял. Ладно, и эта тема не катит. Чувствую уже. Как тебе тогда такой случай? Ты, случайно, ничего не знаешь об одной очень своеобразной девушке, Марине Гордеевой? Она представилась мне сотрудницей Вадима.
Евгению буквально передёрнуло.
– Ещё бы не знать, – враждебно ответила она. – Это имя слишком часто всплывает в разговорах двух моих «суррогатных друзей».
Ирина насторожилась.
– И что конкретно они о ней говорят обычно?
– Иначе, как сукой не называют. Насколько я поняла, одной «старой деве» или «девушке», понимай на свой вкус, как хочешь, пришла в голову совершенно бредовая мысль женить на себе Вадима. И она до сих пор не в силах примириться с тем, что он её упорно отвергает, готова растереть его в порошок, лишь бы он не достался никому другому. Надеюсь, ты не особо откровенничала с ней? Я её как-то видела: умеет бабёшка прикинуться невинной овечкой, ничего не скажешь. Впрочем, при твоём знании человеческих душ оплошать здесь ты никак не могла.
Теперь настала очередь Ирине войти в ступор.
– Да, конечно, – соврала она наконец после небольшой заминки, – она ведь даже и не маскируется, эта «старушка», но я завела о ней речь совершенно с другой целью. К сожалению, Вадим предубеждён против меня и не станет