– и никак не получалось, шея одеревенела. В волосах его сверкали лунные искры. Как в снегу.
– Я вижу, ты меня узнала. Что ж, так лучше для всех нас. Ты всегда была умной девочкой, сколько я тебя знаю. Да, я именно Мутабор. Точнее…
Лиза было дернулась, но Изморин остановил ее движением узкой ладони.
– Точнее, я был Мутабором – тогда, на коронации. Но ты оказалась весьма достойным противником. Я был побежден. Я и сейчас признаю твою победу, – он шутливо поднял руки вверх – сдаюсь, мол, – и вновь шелестяще рассмеялся. – Тогда-то ты мне и понравилась. Ведь все они – ты понимаешь, о ком я говорю, верно? – без тебя бы вообще ничего не смогли со мной сделать. А теперь послушай меня внимательно и, если не трудно, не перебивай.
Какое там перебивать!
– Мутабор, – усмехнулся вдруг Изморин. – Слово-то какое смешное… Будто и не про меня.
Музыкант прошелся по комнате, потом присел на подоконник и снял очки. Лиза беззвучно ойкнула.
– Посмотри-ка на меня повнимательнее, Лиллибет, – радушно пригласил он. – Прости, свет я все-таки зажечь не могу, но ты ведь и так видишь, да?
Лучше бы она ничего не видела!
Изморин на вид казался совсем как человек – умное, серьезное, немного усталое лицо, и глаза совершенно нормальные, вполне зрячие, и не красные, и в темноте не светятся, разве что очень-очень светлые. Только почему-то смотреть на него больно – такое с Лизой однажды было, когда она в первом классе решила примерить Бабушкины очки. И еще он был какой-то слишком отчетливый, как глянцевитая фотография в журнале – до мельчайших подробностей. От аккуратного, волосок к волоску, пробора, до посверкивающих запонок.
– Видишь? Теперь я уже вовсе не Мутабор. Побыл доппельгангером, и хватит. Чего не сделаешь, чтобы удовлетворить собственное ненасытное любопытство, – Изморин сверкнул улыбкой. Улыбка была обаятельная, даже теплая, не придерешься, но Лиза сидела ни жива ни мертва – от музыканта шел гудящий холод Черного замка.
– Кстати, имей это в виду, ты ведь девочка талантливая, – с любопытством надо поосторожнее. Впрочем, если будешь меня слушаться, все будет хорошо. Ах да, – спохватился он. – Может, ты замерзла? Может, хочешь чаю?
Это было уже слишком. Лиза отрицательно кашлянула.
– Не хочешь? Смотри, воля твоя. Давай поговорим как два взрослых разумных человека.
Изморин снова поднялся.
– А ведь я знал, что трудно будет разговаривать… – он хрустнул сплетенными пальцами. – Могу себе представить, что тебе про меня наговорили. Могу себе представить, – Изморин помедлил. – Скажи пожалуйста, при тебе ведь можно курить?
– А? – Лиза чуть не подскочила от неожиданности. Оно еще и курит!!!
– Да, все как у людей. Привык мгновенно.
Он со стуком переставил на столике что-то поблескивающее.
– Собственно, – он доверительно понизил голос, – я и раньше курил. Успел соскучиться – как по десяткам других ощущений. Доппельгангеры ведь всего этого лишены. – Он зажал длинную сигарету в зубах,