них сама делалась, по чуду делалась, а еще чтоб золотая деньга просто так с неба на башку валились, а этот… этот ведро таскает.
– Прокоп, где ты там? Иди вечерять, мамалыга стынет! – вдруг с крыльца прокричала в темноту жена Прокопа. Васька от неожиданности бабьего крика трусливо вздрогнул, а Прокоп буркнул: «Вот ведьма». Еленка постояла на крыльце, прислушалась и снова бросила в темень:
– С кем ты там гуркаешь? Васька, ты что ль? Заходи, повечеряешь.
– Спасихристос, тетя Лена, я побегу, мамка ждет, – отозвался Дончик.
– О чем вы там балакаете?
– О Кирике толкуем, теть Лен.
– А что о нем толковать? – распевно протянула Хабишка, – сдурел мужик, окончательно сдурел.
«А она ведь права!» – ахнул Прокоп. Его, как обухом по голове, поразило здравомыслие жены, ясность и простота ее ответа. А главное, это было очень похоже на правду, то есть безумие Кирика разумно объясняло его поведение!
6
«Сдурел, сдурел, сдурел…» – неслось от дома к дому, от головы к голове, прыгало по кустам и камням, дуло ветром-вихрем, прилипало к губам, расширяло глаза ужасом. Всё окружающее население испытывало острую веселящую жуть, оттого что неподалеку есть помешанный. Сумасшествие – это все-таки явление непонятное, содержит в себе тайну, и эта тайна будоражила, рождала у кунишников невольный трепет перед случившимся. Вся могала, в смысле – околоток, если кто забыл, была возбуждена, взъерошена, в каждой семье говорили-сплетничали, причем о помешательстве Кирика говорили убежденно, как о свершившемся факте, который сомнению не подлежит. Никому и в голову не приходило, что это может быть неправдой. Во-первых, и во-вторых, сумасшествие должно быть! Все подспудно жаждали ну не то, что прям помешательства, а – события, как такового, события вообще, и хотели чего-то остренького в этой пресной повседневной жизни, а если волнующих событий долго не было, то их стоило… выдумать. Сумасшествие – это событие! Не рядовое, а скорее, таинственное; это – интерес, пересуды, переживания, даже в каком-то смысле – развлечение, как в определенном смысле развлечением могут быть и похороны. Жизнь в селе и так небогата событиями, а тут – помешательство! Как же усомниться в его подлинности?! Это все равно, что отказаться от события, то есть если это неправда, то и события нет. Бог с ней, с правдой, (о чем вы?), событие – важнее, а с ним и трепет, и пересуды, и веселящая жуть! Сумасшествие должно быть! Мы так хотим! А вы все-таки сомневаетесь, что безбородый изгой сошел с ума? Хе-хе… ну а ведро-то зачем таскает? «Кажинный божий день!» – по словам Марфы Сохопихи. Какая цель? Уже курган за селом, а он таскает и таскает. Смысл, смысл какой?! Нет смысла, не дает ответа. Значит, чокнулся!..
Какой же здравомыслящий человек будет делать добровольно и бесплатно ненужную и бессмысленную работу? Ну, положим, «за платно» ненужную бессмысленную работу делает половина населения Земли, а чтобы вот так надрываться безо всякой платы – это я вам скажу… Ладно, Сизиф, хотя