которую пересекали длинные рассветные тени, и добавил: я даже думать не хочу о произошедшем. Все мысли о нашей затрини. Но когда она поправится, я попрошу у неё разрешения отомстить. Нельзя оставлять такие вещи безнаказанными.
Кто расскажет мне, как добраться до Большой Сеэры, перебил его Кромм: у меня очень мало времени. Мне нужно выполнить распоряжение буамакана Эссеу. Затра Паес пригладил татуированной ладонью длинные волосы и ответил: это непроезжая дорога, но миль через десять с небольшим ты дойдёшь до большака, который пересекает её под острым углом. Еще через пять миль на восток, если идти по этой большой дороге, ты увидишь ямскую станцию. Она стоит там с незапамятных времён. Караваны на Большую Сеэру ходят каждый день можешь затеряться среди путешествующих, а можешь нанять себе собственный транспорт. Как тебе будет удобнее.
04. Караван нищих
Кромм шёл, опустив на голову большой капюшон, опираясь на глевию, как на посох. Он старался держаться под кронами яблонь и не выходить на дорогу лишний раз. Несколько раз он видел оленей с еле отросшими молодыми рогами. Они нервно оглядывались, поводя чёрными, словно лакированными носами, но, заметив Кромма, вовсе не спешили убегать. Два раза он обнаружил следы кабана, а один раз даже краем глаза увидел, как метрах в ста от него здоровенный хряк деловито просеменил под яблонями, опустив рыло к земле. Кромм похолодел и поискал глазами дерево, подходящее для убежища, если кабан вздумает атаковать, но невысокие яблони, посаженные ровными полосами, вряд ли смогли бы обеспечить ему должную безопасность. К счастью, кабан был слишком занят собственными делами и убежал в зелёную тень деревьев, треща кустами и опавшими веточками. Толстозадая индейка суетливо перебежала дорогу, прикрывая широкими пёстрыми крыльями выводок ещё маленьких индюшат. Под ногами Кромма треснула ветка. Индейка возмущённо курлыкнула в его сторону и ускакала в чащу, уводя за собой детей.
Порой, когда Кромму казалось, что неподалёку он слышит гул двигателей, он снимал чехол с лезвия глевии и прижимался спиной к стволу дерева. Но ничего не происходило и он продолжал путь сквозь бесконечный волшебный сад, напоенный предчувствием скорого цветения. Вокруг носились оранжевые бабочки, блестели крыльями большие стрекозы, какие-то крохотные птички беззаботно высвистывали в кустах незамысловатые трели. Всё это великолепие, весь этот счастливый лес, словно перенесённый сюда со страниц детской книжки, так сильно контрастировал с резнёй, произошедшей на рассвете, что Кромм не знал, чему довериться: своим глазам или своей памяти. В его голове никак не могли смонтироваться вместе две картинки – та счастливая и даже нарочитая в своей беззаботности пастораль, которую видел перед собой сейчас, и воспоминания этой ночи: агонизирующие трупы разрубленных аэриний, обезглавленный затра, раненая затрини Эумене и брызги крови, широким веером заливавшие всё вокруг.
Часа через четыре