ещё тогда, на Привратнике. Ни один мужик так не пугал и не завораживал меня одновременно. Выебать тебя, это всё равно, что драккарию поймать, мой сладкий, засмеялась она. Боже, я ебусь с верховным катом всех человеческих земель! Я, замарашка Хандоре из семьи Мокрые Ноги, подумать только!
Кромм молчал, не зная, что ответить. Хандоре приникла губами к его уху и шепнула: ты себе не представляешь, сколько раз я зажимала между ног подушку, думая о тебе. Особенно о твоих руках, об этих ручищах, которые запросто могут сломать человеку шею. Вытяни руку. Ох, святой Гифопот-покровитель, твои руки. Ты даже не представляешь себе, как они красивы.
Она вскочила на Кромма сверху, слегка помогая себе рукой, покачивая бёдрами и устраиваясь поудобнее. Сделала несколько движений, но как только Кромм почувствовал подступающий оргазм, Хандоре скатилась с него на пол, зажав ноги и прикусив край одеяла. Ох, что ж это такое, промычала она. Прости, милый, я сейчас соберусь. Она снова застонала и расслабилась, раскинув руки-ноги. Её грудь часто поднималась и опадала, из яркого рта летели мелкие капельки слюны. Даже не помню, когда со мной такое было и было ли вообще, прохрипела Хандоре. Кромм смотрел, как проступает и исчезает ямочка на её чётко очерченном подбородке. Хандоре медленно распахнула изумрудные глаза и сказала: может, ты завтра не пойдёшь в светоч? Я всё равно не дам тебе уснуть сегодня.
Она почти выполнила обещание, сломавшись и уснув ближе к пяти утра. Кромм вырубился парой минут позже, успев лишь бросить взгляд на часы. В десять утра его разбудил стук в дверь. Патрон Кромм, вы просили не давать вам спать слишком долго, извиняющимся тоном пропел за дверью голос гостиничного служки. Кромм сонно поблагодарил его и, собрав волю в кулак, медленно встал с кровати. Похмелья не чувствовалось, всё тело приятно ломило и хотелось ещё немного поспать. Он потянул шёлковый шнурок и шторы послушно разошлись, впуская в спальню яркий утренний свет, режущий глаза и заставляющий нос сморщиться. Хандоре смешно чихнула и перевернулась на спину. Кромм осторожно стянул с неё покрывало и посмотрел на ладное тело девушки.
Эх, молодость-молодость, пробормотал он себе под нос: бухаешь и трахаешься до самого утра, а потом всё равно выглядишь свежей, как весенний рассвет. А ты, старая жопа, и без бухла выглядишь, как мешок с говном. Он развернулся и пошёл в ванную. Я всё слышала, раздался из-за спины сонный голос Хандоре. Кромм включил кран, набирая воду в раковину, и почувствовал, как она целует ему спину, гладя руками по груди. Ты не старая жопа, промурлыкала она: и не мешок с говном. Иди поспи, Хане, сказал Кромм, целуя её руку: мне нужно поторапливаться. Она прихватила зубами кожу между его лопаток и спросила, не разжимая челюстей: ты уверен? Уверен, вздохнул Кромм, чувствуя, что его сейчас свалит на пол неуместный приступ сонливости. Мы ведь ещё увидимся, да же, спросила Хандоре.
Кромм развернулся к ней лицом и посмотрел в изумрудные