голову холодком. Он набросил большой капюшон и обернулся, мысленно прощаясь с воротами этого гостеприимного селения, которому очень подходило данное людьми название. Две высоченные каменные колонны изображали уходящие в небо стопки огромных книг с видавшими виды переплётами и неровными страницами.
Затрини Эумене ждала его, стоя на холке жуткой многоножки высотой метра два и метра четыре в поперечнике. Кромма передёрнуло при одном взгляде на это чудище, а уж мысль о том, чтобы влезть на него, вызвала у него лёгкую панику. Он с содроганием посмотрел на бесчисленные лапы, бахромой обрамлявшие длинное тело многоножки. Каждая из них напоминала длинную бамбучину толщиной в мужское бедро. Как на них карабкаться, Кромм совершенно не представлял. Затрини Эумене посмотрела на его озадаченное лицо и засмеялась: не переживай, верховный кат, это землеед, он тебя не съест. Сейчас ребята подадут тебе трап.
Два молодых затры подтащили грубо сколоченную угловатую лесенку и опустили её на землю. Подождите, затрини, негромко сказал голос буамакана Эссеу из тени, и старец вышел из-под покрова густых яблонь: мне нужно дать Кромму последнее напутствие. А где Элеа, спросил Кромм, подойдя к старику. Она была бы сейчас лишней, я хочу показать тебе кое-что секретное, ответил Эссеу и протянул руку. На сухой и жёлтой старческой ладони танцевала змейка живого песка. Он свивал и развивал колечки, будто к каждой песчинке была привязана невидимая нитка, которую дёргал кукловод. При этом, на вид он оставался самым обычным, будто бы буамакан только что зачерпнул его из детской песочницы. Красиво, правда, спросил Эссеу.
Как ты это делаешь, удивлённо спросил Кромм. Буамакан грустно улыбнулся: ты совсем ничего не помнишь, да? Ведь это ты первый заметил живой песок. Ты оставил Первобуаме предсказание, что если живой песок появится, это первый признак того, что человечество в опасности. Это означает, что тёмные врата приоткрыты. Это песок иного мира. Он взял Кромма за руку и пересыпал песок в его ладонь. Тот радостно закружился, щекоча кожу, завихрился. Кромм повёл над ним другой ладонью и песок сначала опал, а потом начал вздыматься неровными бугорками, словно трёхмерное отражение кардиограммы. Видишь, он тебя слушается, удовлетворённо кивнул Эссеу.
Кромм зачарованно следил за игрой песчинок и медленно проговорил: я как-то видел его в одном стародавнем сне. Но хоть сновидение и было реальным, оно всё же оставалось сном, я бы и предположить не мог, что такое может существовать наяву. Впрочем, реальность и сны так сильно перепутаны в моей жизни, что я уже отказался что-либо пытаться разобрать. За последний месяц мне стало казаться, что вся моя прошлая жизнь – сплошной сон, будто бы я и не жил, а сразу проснулся в этом странном мире.
Буамакан Эссеу сочувственно похлопал Кромма по плечу и ответил: есть вещи, природу которых нам пока не надо понять, как бы мы ни пытались. Ты должен помнить об одном – этот песок укажет тебе дорогу к вратам, подскажет,