слушаются в темнице, там акустика хорошая. Идите прямо и никуда не сворачивайте, примерно через 125 туазов[16] квартал закончится, если встретите других стражников, скажете, что Луи Коннард[17] приказал вас вышвырнуть за ворота. Все ясно? – он строго посмотрел на артистов. – Для кретинов, 125 туазов – это примерно 450 шагов, может и все 500… ваших.
На этой фразе Паоло начал кланяться, пятиться и бормоча слова благодарности “моему сержанту”, потянул за собой совершенно обалдевшего Евстахия-дурачка. Дождавшись пока, они исчезнут с поля зрения стражи, менестрель выпрямился и придал лицу обычное беззаботное выражение:
– Ты так на меня не смотри, mon amie[18], как будто я тебе должен два пистоля[19], – поймав на себе возмущенный взгляд Евстахия сказал Паоло, – Ситуацию надо было спасать, пришлось импровизировать, иначе нас бы точно упекли в темницу. А сейчас прими снова тот придурковатый вид, который у тебя был, и давай выбираться из этого гиблого места.
Некоторое время спустя наши герои вышли к воротам, ведущим из квартала и, на удивление, беспрепятственно их миновали – никто из стражи даже не соизволил выйти к ним навстречу. Оказавшись за воротами, оба спутника облегченно вздохнули и посмотрели друг на друга.
– Ну что, в таверну, мон ами? Вижу, что тебе нужно залить сие приключение добрым элем. – Фарфаллоне хлопнул вытянувшегося как струна Жданского по плечу. – Судя по твоему лицу, ты булками способен сейчас переломить дубовое древко гвардейской алебарды. Кстати, а деньги-то у тебя есть? – Паоло выжидающе смотрел на попутчика.
Тот тяжело вздохнул и начал шарить по карманам. Обнаружив монеты на месте, он еще раз вздохнул, пробормотал что-то про падение нравов и вяло махнул рукой – веди мол.
Менестрель бодро зашагал вперед, насвистывая песенку про тролля, а Евстахий устало, но всё более плавно поплелся за ним – его сжатые до хруста булки начали расслабляться. Когда Паоло добрался до последнего куплета, они подошли к приземистому зданию с крышей из красной черепицы, а вместо вывески болталась стальная клетка со скелетом внутри.
– Ч-что это? – застонал Евстахий. – Только не говори мне, что ты упырь или вурдалак какой.
От пережитого он соображал не очень и был поверить во что угодно, он даже был готов поклясться, что слышит вращение шестеренок в своей голове, а стуку сердца позавидовал бы любой паровой молот.
– Тебе явно требуется расслабиться! – обеспокоено сказал Паоло. – Знакомься! – он ухмыльнулся. – Таверна “L'abri des morts”.[20] А это скелет последнего посетителя, решившего влить в себя вина и шампанского на 3 луидора и уйти не расплатившись. Эй-эй, я пошутил! – менестрель увидел, что его спутник побледнел так, что позавидовало бы шёлковое бельё графини, начал хватать ртом воздух и медленно сползать по стенке. – Хозяин таверны выкупил этого бедолагу у палача на Монфоконе[21], когда тот уже порядком подистлел. Особо буйным посетителям это напоминает о непостоянстве бытия и остужает горячие головы. Но нам-то это не грозит, так