одежду. Странную, на мой взгляд – старомодную, но теплую, удобную и по размеру. Хотя чего удивляться. Кори, очнись. На дворе девятнадцатый век.
Домой я вернулась через час, догрызая булочку с сыром. Кай ещё не пришёл. Разложив одежду, обследовала погреб, который служил заменой холодильнику, нарезала овощей и сварила макароны (пришлось готовить их в настоящей печи в глиняной посуде). Поняв, что Кай в скором времени не собирается возвращаться, сделала себе бутерброд, взяла книгу, устроилась в кресле-качалке около камина и накрылась пледом.
Книгой стал дневник Кая этого года. Он опять не открывался, и я все сидела и гадала, что там. Почему 1894? Почему январь? И кому вообще нужна эта реалистичная экскурсия с полным погружением в историю?
Я не знала. Не знала, что думают Стени и Толя. Где они вообще, и как с ними связаться.
Слишком много вопросов. И ни одного четкого ответа.
…Вечером погода начала портиться, и стало ясно, что скоро опять поднимется буря. Я успела слопать еще два бутерброда и свою порцию макарон, а также прочитать половину приключенческой книги на керском… А Кай все не возвращался.
Когда за окном окончательно стемнело, и вьюга завыла, как раненый зверь, я начала всерьез волноваться. И уже собралась идти искать кейнара, как дверь внезапно распахнулась.
Взлохмаченный, весь в снегу, мокрый и расстроенный, Кай встал на пороге и закрыл дверь, глянув разочарованно на весь лежащий за ней мир. Он отряхнул снег с ботинок, скинул шубу и повесил сушиться перед камином. Оставшись в одной футболке с надписью «Я люблю тебя, Москва», кейнар плюхнулся в кресло и уставился в огонь.
Кай не произнес ни слова. Я не спрашивала. И так ясно, что он никого не нашел.
– Ну что?..
Спустя несколько минут тяжелого молчания кейнар мрачно ответил:
– Я не знаю, как называется это место. Что это такое. Кто его создал, или что. Я обошёл каждый дом, абсолютно все сто семь дворов, заглянул в каждый сарай, чердак и подвал. Облазил всю церковь и ратушу. Прочесал весь лес и не встретил ни одного животного. Ни одной птицы. Ни одного следа. В конюшне нет лошадей, она пустая, как и все в этой чертовой дыре, где мы застряли! Границы общины свободно меня пропускают, хоть какой-то плюс. Потом взобрался на Башню Телепортации, и вот здесь меня накрыло. Она не работает, Кори, – почти с отчаянием Кай повторил: – Она не работает! Одно из моих величайших творений…
– Ее никак не восстановить? – взволнованно спросила я.
Кай покачал головой:
– В создание Башни было вложено много пятой стихии. Мне понадобился месяц, чтобы возвести здание, и еще четыре, чтобы настроить и активировать портал. И полтора года разработок до этого. И что самое печальное – чертежи сожгли в 1930. А в нашем 1894 их еще не написали. Башне чуть больше ста лет.
Я задумалась:
– Интересно, а в человеческом мире кто-нибудь есть? Или в других городах? Может быть, этот демонизм только в Аскатрале!
Внезапно