этого отказываться. Наоборот – радоваться надо. Или скажешь, что Лада просто так сюда прилетала? И все новогодние и рождественские праздники провела рядом с тобой, вдали от своих родных? Несправедливо перебрасывать наши с тобой проблемы на эту девушку и заставлять её страдать, разве не так?
Влад очнулся от своих мыслей и согласно кивнул.
– Ну так и когда же ждать вашей свадьбы, сынок? – расцвела в улыбке Марина Сергеевна.
– Боюсь, с этим придётся повременить, – Влад вздохнул. – Я же сказал, что тут всё не так просто.
– Ну, сложности для того и существуют, чтобы их разрешать. Верно, сынок?
– Ладе теперь не до свадебных торжеств и прочих сопутствующих плюшек, – Влад посмотрел на мать; его взгляд был пронизан необычайной серьёзностью. – Она беспокоится за сестру. Да и мне самому, если честно, кажется, что с Лидой что-то не так.
– Ну так давай мы все вместе съездим к Лиде, – не задумываясь, предложила Марина Сергеевна. – Посмотрим, как она там, узнаем, как у неё дела. По правде говоря, это давно следовало бы сделать. Вот вернёмся с тобой из пансионата, договоримся с Ладой и её родителями и нагрянем к Лидочке всей дружной семьей. Поздравим её и с Новым годом, и с Рождеством, отвезём подарки.
– Нет, – коротко ответил Влад.
– Но почему? – Марина Сергеевна опустила руки, продолжавшие деликатно ласкать голову и плечи сына; в голосе её звучало недоумение.
– Ни Лада, ни сама Лида не хотят, чтобы мы туда ездили. А раз это так, об этом не может быть и речи.
– Вот как? – Марина Сергеевна была в смятении. – Ну что же, тогда будем надеяться, что всё разрешится. Я знаю, что ты переживаешь за Лиду, сынок. Но ведь если она так решила, значит, понимала, на что идёт, верно?
– Дай-то бог, чтобы и в самом деле понимала, – произнёс Влад, тихонько вздохнув.
– Это единственная трудность, которая создаёт препятствие для вашей свадьбы с Ладой? – мягко обхватив плечи сына, спросила Марина Сергеевна.
– Нет, – ответил Влад, понизив голос. – Не единственная. Скорее, одна из многих.
Зачем мать спрашивает, если и сама всё понимает? Разве Влад в его теперешнем положении может быть той опорой и поддержкой, которая необходима Ладе? Что он может предложить привлекательной во всех смыслах, здоровой девушке, если сам он с неотвратимой неизбежностью слепнет день ото дня? Да, пока он может лепить, а также – понемногу чертить и рисовать, а значит, приносить хоть какую-то пользу. Но никто не знает, как долго это может продлиться. А что потом? Он снова будет жить на деньги своих родителей и Лады? Как последний альфонс? Для Влада страшно и унизительно было даже подумать об этом.
Учитывая эти соображения, Влад старался сдерживать себя, чтобы не дать Ладе повод думать, что их отношения могут выйти за рамки дружеских. Он считал, что так будет лучше. Во всяком случае – честнее по отношению к Ладе. Она не должна заметить, что он втайне сходит с ума от одного лишь взгляда в её сторону, что ежедневно, ежесекундно борется с искушением обнять эту милую девушку и поведать ей о своей любви.
Нет,